Маргарет Оуэн - Спасти Феникса [litres]

– Завет нам в свидетели, клятва будет сохранена. – Голос Жасимира стал громче. – В этой жизни или в грядущей.

Их сомкнутые руки на мгновение словно озарило огнем, ставшим ярче, когда он пронзил суставы и кожу.

Ослепительный всполох света, и все кончилось.

Завет услышал их: и Па, и принца, и даже Фу.

Ветер стих, свет факелов померк. Фу покачивалась на месте, пытаясь выхватить цельные мысли из карусели в голове.

Она привела принца к Заветной клятве. Больше никаких Олеандров, никаких всадников в ночи, никаких пальцев на дороге. До тех пор, пока они хранят свою часть клятвы.

Но если что-то пойдет не так, расплачиваться придется Па.

Осознание этого сжало ей горло.

Если Па или Жасимир не выполнят клятву в этой жизни, она перейдет в следующую, и в следующую, и в следующую. Пока клятва не будет выполнена, Па будет связан с принцем.

А королевский Феникс будет обязан защищать Ворон.

Мальчишек можно ненавидеть или нет, но Фу была вынуждена признать, что в вымогательстве у королей есть и своя солнечная сторона.

– Приятно сотрудничать с вашим высочеством, – весело сказал Па. Он отпустил принца. – А теперь, если не ошибаюсь, нам пора жечь трупы.

– Ты, Сокол, либо помогай, либо не мешай.

Если Тавин и уловил раздражение в тоне Негодницы, то вида не подал, покачиваясь рядом с телегой и пытаясь сохранить в равновесии вязанку хвороста на голове.

– Я слышал, именно так фермеры-воробьи носят свои грузы, – ответил он с ухмылкой, от которой Фу уже начинало подташнивать. – Разве вы не хотите, чтобы я не выделялся?

– Не та каста, – бросила Фу, вытаскивая очередную охапку дров из телеги и укладывая на волокуши, которые смастерила из своего плаща. Хоть принц Жасимир додумался не мешаться под ногами, пока Вороны сооружают погребальный костер. – За Ворону ты сойдешь только в том случае, если не будешь открывать свой глупый рот.

– Это дело гиблое, – признался Тавин, пожимая плечами. – Я не мог молчать, даже когда был трупом. – Заметив озадаченное выражение ее лица, он снял с головы ветку хвороста и указал ею на Фу. – В карантинном бараке. Ты там что-то брякнула насчет фимиама, а я засмеялся. А потом твой раздражительный дружок чуть не сломал мне шею, бросив на телегу.

А она-то думала, что смех принадлежал Подлецу. Ошиблась. Снова.

Принц нервничал, сгибая порезанную руку. Завет вылечил его, запечатав клятву, однако это явно его не успокаивало.

– Фимиам был церемониальным…

– «Чертовы пачули», вот как она его назвала. – Тавин рассмеялся, балансируя хворостинкой на кончике пальца. – Целых три дня неразберихи. Говорил же тебе, что будет грязно, Жас.

Фу забрала у него хворостинку, взвалила вязанку дров на плечо и зашагала прочь.

– Она со мной согласна, – невозмутимо добавил Тавин ей вслед.

Крыло. Ей нужно мириться с глупостями лордиков лишь до тех пор, пока они не доберутся до Крыла. Точнее, до губернаторского города Чепарока. Тогда часть клятвы Па будет выполнена, и она сможет забыть и про них, и про дворянство Олеандров.

Когда Фу приблизилась, Подлец насыпал небольшой земляной вал вокруг растущего штабеля дров. При виде ее он воткнул лопату в землю и проворчал:

– Его высочество тебя печалит?

– Только его сторожевой пес, – проворчала она в ответ.

– Похоже, его научили нескольким фокусам. – Подлец указал подбородком ей за спину.

Фу бросила украдкой взгляд. Тавин взгромоздился на неустойчивое бревно возле телеги, удерживая несколько хворостинок на ладонях и макушке. Половина Ворон закатывала глаза. Вторая половина смеялась.

Она скривила рот.

– Всегда думала, что Охотничьи касты родились с палками в задницах.

– Выходит, принц – ссыкло, а его охранник – клоун. – Подлец сплюнул и продолжал копать. – Лишняя трата.

Фу с сомнением сгрузила свою долю дров на поленницу. Было очевидно, почему Па называет Подлеца «умником на две секунды»: Тавин вовсю трудился, переманивая Ворон в стан своего принца. Сокол не был клоуном. Он был ходячей проблемой.

Когда она вернулась к телеге, олицетворение проблемы рылось в окровавленных саванах на земле. Сперва он выудил кинжал, который кинул поджидавшему принцу, затем два коротких меча, которые легким отработанным движением сунул себе за пояс. Ножны каждого стоили достаточно, чтобы год кормить всю стаю.