Йон Колфер - Зов Атлантиды [litres]

– Давай, Мульч! – завопил Лохби. – Пусть народ гордится тобой! Сам знаешь, запись появится в сети буквально через пять минут.

Сначала появился пузырь размером с мускусную дыню. Эти большие пузыри назывались у тоннельных гномов пробками еще с тех времен, когда пробками закупоривали бутылки. Очень часто такие пузыри удалялись, дабы освободить проход для основного потока.

– Убедительная пробка, – признал Лохби.

Удалив пробку из системы, Мульч выделил ряд более мелких петард, чью начальную скорость гель быстро погасил.

– И это все, на что ты способен? – с искренним разочарованием спросил Бобб. – Я ожидал большего.

Но Мульч отнюдь не исчерпал своих запасов. Он выпустил более сотни других пузырей разной формы – шаровидной, овальной. Лохби мог поклясться, что он увидел даже куб.

– Да ты просто выпендриваешься!

Пузыри разных форм и размеров появлялись непрерывно. Одни получались прозрачными, другие подозрительно мутными, в некоторых содержались клубы газа, потрескивавшего при контакте с гелем.

Бот обеспокоенно зачирикал, металлическое сердце замигало оранжевым, когда спектрометр попытался определить химический состав газа.

– А вот такого я еще не видел, – сказал Лохби, и его пальцы нависли над кнопкой шокера.

А пузыри шли и шли, и скоро аморфобот раздулся до размеров вдвое больше исходных. Чириканье становилось все пронзительнее, пока от него не начали лопаться стоявшие рядом лабораторные колбы, потом перешло в ультразвуковой диапазон, равно недоступный слуху людей и представителей волшебного народца.

«Визг прекратился, – подумал Бобб. – Стало быть, опасность миновала».

Как выяснилось, он сильно ошибался.

Мульч практически исчез в облаке пузырей, его изображение многократно искажалось и отражалось их поверхностями. Пузырей становилось все больше и больше. Рытвинг показал себя убедительным подобием клоунской машины, вмещающей больше пассажиров, чем то дозволяется законами физики. Аморфобот раздулся до предела, от непомерного давления его поверхность пошла пятнами. Он запрыгал на месте, испуская струи таинственного мутного газа.

– Ладно, Мульч, я хорошо повеселился. – И Лохби, даже с некоторой неохотой, нажал кнопку шокера, чего, как оказалось, делать не следовало.

Даже аморфобот попытался не выполнить приказ, но гном настаивал, тыкал в кнопку пальцем, пока от двух узлов на металлическом сердце с треском не побежали уже знакомые искры.

Любой первокурсник химфака объяснил бы Лохби, насколько опасно возникновение искр рядом с неизвестным газом.

К сожалению, Лохби не водил знакомств с первокурсниками и очень удивился, когда выпущенный Мульчем газ начал воспламеняться, пузырь за пузырем, в цепной реакции мини-взрывов. Бот раздулся еще сильнее, его оболочка лопнула, и на пол струями хлынул гель. Он запрыгал от пола до потолка, потом прокатился по камере, подмяв под себя Лохби, будто гигантская шина. Тем самым аморфобот подтвердил надежность придуманной Жеребкинсом конструкции и стандартов, в соответствии с которыми сохранял целостность даже в самых опасных ситуациях. Он переносил гель из поврежденных областей в неповрежденные и пытался устранить течи.

Оглушенный охранник валялся на палубе, а бот, дрожа и то раздуваясь, то опадая, прилип к люку. И, как предписывалось для подобных случаев, приступил к выполнению глубоко скрытой команды самосохранения, которую Финт не удосужился блокировать. Если пробный образец, отобранный аморфоботом, представлял угрозу для его существования, объект немедленно отторгался. А этот зловонный гном представлял явную угрозу, поэтому аморфобот выбросил его на закопченную палубу, где Мульч и замер, окутанный клубами дыма.

– Зря я доел эту полевку под соусом карри, – пробормотал он и отключился.

Первым очнулся Бобб Лохби.

– Ну ты даешь! – сказал он, выплюнув комок обгорелого геля. – Ты выбрался, будь я проклят, поэтому я чувствую себя обязанным подставить задницу для пинка.

Лохби встал, поместив корму над лицом бесчувственного Мульча, но никакой реакции не дождался.

– Нет желающих? – спросил он. – Тогда не говорите потом, будто я не предлагал.

– Есть, – услышал он голос за спиной. – Не возражаешь, если я тебя пну?

Бобб обернулся и успел увидеть огромный ботинок, устремившийся к его заду, а за ботинком рассерженное лицо, несмотря на некоторую расплывчатость картинки в глазах гнома, несомненно принадлежавшее человеку по имени Дворецки.