Сири Петтерсен - Скверна [litres]

Круг воронов. Превосходно.

Он проделал целый оборот и теперь оказался спиной к тому, что наверняка было мертвым Всевидящим. С меча на пол падали красные капли. Он смотрел на дверь.

Хирка…

Она стояла в проеме босая, в белом белье. Растрепанные рыжие волосы, широко раскрытые глаза. На ее голые ноги попала красная кровь.

Ример услышал, как у него за спиной Всевидящий рухнул на пол.

Хирка побледнела. По ее щекам покатились горестные слезы. Они текли до тех пор, пока в глазах не осталось ничего, кроме пустоты.

Она повернулась к Римеру спиной и побежала вверх по лестнице. Он не последовал за ней. Ему нечего сказать. Он ничего не мог поделать. Ример вынул из кармана тряпку и провел ею по лезвию меча, стерев с него кровь Всевидящего.

Он сделал выбор. Он знает, кто он и что он готов совершить.

Теперь он заплатил за это.

Хирка шла вдоль черных каменных стен и осматривала коллекцию Грааля. Вазы, чаши, скульптуры разных очертаний и разных размеров. Их объединяло только то, что все они были разбиты. Потом их склеили, но не незаметно, как поступило бы большинство людей. Эти починили с помощью чистого золота. Как будто целью реставратора было показать, где проходили трещины.

Грааль сказал, что это вид искусства, названия которого она уже не помнила, из страны, о которой она никогда не слышала. Целью его было показать, что предмет может стать красивее после того, как его разобьют.

Хирка коснулась пальцами шершавой поверхности черной вазы. Золотые полоски разбегались от ее края, как кровеносные сосуды. Золотистое дерево. Возможно, эта ваза красива, но она никогда не будет такой, как прежде. К тому же она – одна из немногих вещей, которые можно было отремонтировать. Потому что на каждую вазу из этой комнаты приходилось десять тысяч других, которые никогда не удастся склеить. Которые разбились и изменились до неузнаваемости. Превратились в пыль.

Как и пути Потока между мирами.

Дело в принятии, сказал Грааль. В том, чтобы увидеть красоту в бренном. В следах случившегося. Грааль говорил много странного.

Хирка вышла из комнаты и направилась в гостиную. Необычно было находиться там одной. Единственной ее компанией было чучело ворона рядом с диваном. Хирка подошла к окну. Темнело. Горные вершины серели и сливались с небом. От этой картины у нее начала кружиться голова, хотя, возможно, недомогание было вызвано потерей крови. Перед ней проносились отрывочные образы. Попрошайка с израненными руками. Шуршащая под порывами ветра пленка на крыше церкви. Текущая между пальцами кровь.

Грааль утверждал, что к ней приходили хорошие врачи. Женщина, которой Грааль доверял, взяла ее кровь на анализ, чтобы выяснить, из-за чего она способна излечивать гниль. У нее смешанная кровь. Сила сопротивления, как он выразился. Ей так не казалось.

Хирка почувствовала его приближение. Он вошел в гостиную.

– Ушел? – спросила Хирка, не оборачиваясь.

Грааль подошел ближе.

– Ушел.

Хирка прислонилась к стеклу, в котором отражались они оба.

Ример вернулся в Имланд, чтобы воспрепятствовать распаду Совета и, конечно, чтобы тайно служить Граалю. Теперь, когда у него в горле клюв, выбора у него нет.

Хирка стиснула зубы.

– Хорошо, – прошептала она. – А мать Стефана? Ты нашел ее?

– Нашел. Ее можно спасти.

Хирка благодарно вздохнула. Она должна радоваться тому, что можно починить, а не грустить о том, что потеряно.

– А книга?

Грааль поставил сумку на пол, вынул книгу и протянул ей. Она прижала ее к груди. Карта миров. Она никому не пожелала бы такой власти. Осталось только выяснить, позволит ли он Хирке взять книгу с собой.

Грааль стоял у нее за спиной. Они смотрели на свои отражения в стекле.

Никто бы не догадался, что это отец и дочь. Высокий черноволосый слепой и рыжеволосая девочка.

– Не было ни дня, когда бы я не думал о тебе, – сказал Грааль. – Гадал, жива ли ты. Смогла ли ты, вопреки всем ожиданиям, где-то вырасти. Кем ты стала, и сколько в тебе от нашего народа. По виду ты человек. Их глаза. Их пальцы. Никаких когтей. Я думал о том, что случится, когда у тебя прорежутся зубы. Будут ли они похожи на наши? И Поток… Мне было интересно, что ты сможешь сделать с ним. Будешь ли ты пользоваться им так, как мы, или же усилишь его, как человек. И что важнее всего: умрешь ли ты, как они, или будешь жить, как мы?