Безумие исказило цыганские черты женщины, и Луциан понял, что не сможет договориться с ней. Маниакальная ненависть завладела Лейбой слишком сильно. Он не рискнул рассказать ей о заговоре с целью убийства старейшин, не говоря уже о сверхсекретном плане, которого не знал даже Крэйвен, план, рождённый знанием последних нескольких столетий: трансформировать себя во всемогущего гибрида вампира и оборотня... подобно нерожденному ребёнку, которого Виктор уничтожил много веков назад.
Благодаря предательству Лейбы.
«Это ты предала меня», — обвинил он ее. Память воскресила изображение золотой ленты Сони, подло зажатой в воровской руке Лейбы. «Ты выдала нас Виктору и была настолько глупа, что ожидала благодарности вампира. Не вини меня в своей гибели, Лейба. Ты сама обрушила эти несчастья на себя». Он посмотрел на нее с нескрываемым отвращением. «Мне только жаль, что Виктор не позаботился о твоём убийстве получше».
Вальтер ударил Луциана по лицу достаточно сильно, так, что затрещали его зубы. «Пошёл к черту, ты вампиролюбивый ублюдок! Прежде чем я закончу с тобой, ты признаешь свою вину. Ты будешь умолять о прощении, даже если мне придется содрать с тебя кожу живьём раскаленным серебром!»
«Будь я проклят, если буду молить тебя о чём— либо», — вызывающе думал Луциан. Он попытался измениться, но, как Лейба и предсказывала, серебряная пуля в ноге держала его внутреннего волка в ловушке. Если он достаточно сильно сосредоточится, он мог бы изгнать пулю из своей плоти, но что помешает Лейбе выстрелить в него снова, как только она увидит, что он делает? «Лучше держать этот трюк в запасе», — обдумывал он, — «в том маловероятном случае, если мстительная сука даст ему шанс оправиться от пыток в будущем».
Лейба прошла через склеп к вертикальному металлическому шкафу. Она открыла дверцы, показывая хорошо оборудованный оружейный шкаф, в том числе несколько автоматов и огнемет. Ящик выскользнул из одного бока шкафа, и она достала блестящую бритву. Она поднесла бритву к костяной люстре, так что блеск серебра поймал свет. Изолирующие рукавицы защищали ее плоть от ядовитого металла.
Другое воспоминание пришло к Луциану с мучительной чёткостью: как Крэйвен использовал нож, чтобы срезать клеймо Виктора, дабы Крэйвен смог предоставить окровавленный кусок кожи в качестве доказательства «смерти» Луциана. При этом Луциан знал, ужасный трофей был всё ещё похоронен где— то в архивах ковена. Он просто помнил, как мучительно было резать плечо заостренным краем серебряного лезвия. «Это выглядит, как будто я собираюсь вновь пережить этот опыт и много чего ещё».
Единственное о чём он жалел, приготовившись к предстоящему тяжелому испытанию, было то, что он, возможно, не доживёт до того, как его планы против старейшин осуществляться. Он будет надеяться, что Рейз займёт его место и приведёт деспотичное правление вампиров к его долгожданному концу. «Так или иначе», — пообещал Луциан, — «моя воля будет исполнена».
Лейба снова встала перед ним. «Скучаешь по мне?» — насмехалась она с оттенком ее некогда наглой распутности. Она плашмя прижала лезвие к щеке Луциана и злобно улыбнулась, когда его кожа зашипела от его прикосновения. Она разрезала его рубашку концом бритвы, оставляя тонкую красную линию на груди. Её глаза расширились при виде кулона Сони, и ее губы поджались, обнажая свои клыки. «Время взыскать фунт моей плоти», — объявила она, — «плюс восемь сотен лет ожидания…»
Внезапный взрыв потряс подземный склеп. Пыль и гравий посыпались с потолка. Трухлявые черепа и ключицы попадали на пол. Пронзительный сигнал тревоги разнёсся по мрачным катакомбам.
Лейба отступила от Луциана, удивление и замешательство читались на её лице.
«Какого чёрта?» — воскликнула она.
***
Селена двигались, как тень через затемнённый монастырь, который до недавнего времени служил загородным поместьем Леониду Флореску. По данным Флореску, на отремонтированное средневековое здание притязала та же сумасшедшая женщина ликан, запугавшая и заставившая торговца оружием содействовать ей в её партизанской войне против ковена и её собственного вида. «Она хочет отомстить вам всем», — сообщил Флореску.
«Отомстить за что?» — удивилась Селена. Как утверждалось, ликан назвал себя Лейбой, но Флореску открыто заявил, что ничего больше не знает о её мотивах или происхождении. Учитывая, насколько он, казалось, был напуган самой Селеной, безжалостная вестница смерти была склонна ему верить. «Я должна была догадаться, что убийца Диего, оказывается, был ликаном», — холодно подумала она, — «Похоже, тут я имею дело со свихнувшейся ликаньей сучкой».
Читать дальше