Дорофея Ларичева - Дочь ледяного Юга [litres]

– Девушки не становятся летчиками! – ахнула возмущенно Вирия.

– А я стану! – непоколебимо ответила Танри и, прошествовав мимо приемной матери, вышла из библиотеки.

– Это все Арвисо. Это он заразил ее своими самолетами, – вздохнула женщина.

– Нет, Вирия, – покачал головой Джеральдо. – Просто ей тесен наш дом. Если она действительно выросла в море, в четырех стенах ее не удержишь.

– Я не отпущу ее! – В голосе женщины проскользнули визгливые нотки. – Я не для того удочерила ее!

Я всегда мечтала о дочери! Я устала лить слезы по сыну, который не вспоминает обо мне годами. Он уехал и ищет счастья где-то на Спире. Я только успокоилась, обрадовалась… А моя Танира улетает, словно лист с дерева по осени…

– Но так всегда бывает, Вирия, – Джеральдо положил руку ей на плечо. – Ты не удержишь ее. А если будешь упорствовать, вы поссоритесь. Тогда ты потеряешь ее навсегда, даже если заставишь неотлучно быть рядом. Смирись и отпусти. Если она поймет, что небо не для нее, вернется.

– Но я… – всхлипнула женщина.

– Подожди. Танри молода. Ей хочется свежих ветров и острых ощущений. Она сильная. Ей никто не причинит вреда, если она сама этого не позволит. А она не позволит. Вирия, мы живем в прогрессивное время. Девушка вполне может стать летчиком. Вспомни перелет Виржинии Лео через Ночной океан!

Вирия вздохнула.

– Хорошо. Пусть едет. Но мне будет очень больно.

Она понуро вышла из библиотеки. За ней последовал Джеральдо, абсолютно уверенный – через месяц-другой девочка напрочь забудет о сегодняшних высказываниях. Как бы не так…

252 год от прилета гатуров.

Два года с момента прибытия Танри на «зеленую землю». Виса

Вещи собирали все вместе. По случаю отъезда Тани и Арвисо в Академию не открывали магазин. – Тебе непременно нужно взять то синее платье, – упорствовала Лиди, хозяйничая в шкафу Танри. – Ты в нем такая красивая и серьезная! Учителя будут сражены и примут тебя, едва ты переступишь порог.

– Да что ты, дочка, – возражала Агнесс. – Разве можно надевать выходное платье на собеседование? Танри, возьми лиловое с белым воротничком.

– Фи! В нем она будет смотреться служанкой! – возмутилась Лиди. – Пусть лучше розовое наденет.

– Чересчур легкомысленно! – сухо заметила Вирия. Она сердилась на свою приемную дочь, не желая смиряться с ее решением, но все же хотела, чтобы та выглядела лучше всех. – Послушай меня, надень зеленое. Оно с твоими глазами сочетается. Я чудесные авантюриновые серьги к нему отдам. И кулон. И колечко. Будешь смотреться куколкой!

– Поторопитесь. Мы с Серино уже заждались, – постучался в двери Джеральдо.

– Сейчас, – сердито сказала Вирия и вручила приемной дочери зеленое платье.

Делать было нечего. Чтобы не расстраивать мать, Танри надела его, хотя самой ей было по душе красноватое, цвета заката. Но при таком обилии советчиков кто спрашивал ее мнения? Хотя собственное отражение в зеркале ей понравилось.

Домашние духи-хранители, подкравшиеся понаблюдать за подготовкой к отъезду, довольно светились, свесив со шкафа коротенькие лапки. Знать бы, что за перемены в жизни дома и его обитателей они чувствуют. Перед свадьбой Лиди и Серино они беспокойно катались под ногами, шкодили Вирии на кухне, путая соль и сахар, перемешивая корицу и молотый перец. Перед сдачей Танри и Арвисо выпускных экзаменов в школе, они чаще обычного съезжали по перилам лестниц… А сейчас они крадутся за Танри по пятам, дергают ее за подол платья, словно предостерегая. От чего?

За окнами едва занялась заря. А ехать надо в столицу, в Лиссаран. Пять-шесть часов на машине по душным, пыльным дорогам среди всхолмленных равнин.

Проведя два года в доме Синардов, Танри уже представить себе не могла иной жизни. В последние месяцы ей казалось, будто она родилась здесь, будто она действительно дочь Вирии. Глядя на шумных соседских детей, она придумала себе счастливое детство, полное маленьких тайн от взрослых и больших открытий. Даже магазин игрушек стал ей близок. Казалось, она была готова работать в нем всю жизнь, смотреть на улыбчивые лица детей… Она почти согласилась с доводами Вирии остаться дома.

Что она делает, подчиняясь внезапной прихоти, а может быть, воле судьбы, уезжая из уютного дома в большой незнакомый мир? Ледокол и моряк Бартеро ей уже не снились. За новыми впечатлениями они поблекли, выцвели, как выцветает фотография, долго пролежавшая на солнце.