Аделин Грейс - Все звёзды и клыки [litres]

Я сниму проклятие с нашего рода, верну свою душу и, в конце концов, верну королевству истинную магию души – магию Сиры. Но сначала я должна сделать кое-что еще.

– Ты готова? – спрашивает он.

Мое сердце уходит в пятки, когда я смотрю на водопад, представляя себе все, что ждет меня за ним. Бастиан сжимает мое плечо.

– Ты была рождена для этого, – он делает шаг вперед и целует меня в лоб, на котором все еще горит последний поцелуй отца.

У меня щиплет глаза. Если бы только мы быстрее вернулись на Ариду. Если бы только я покончила с восстанием еще на Зудо. Отец все еще был бы жив.

Если бы.

Если бы.

Зажмурившись, я провожу пальцами по сапфировому ожерелью, которое тяжелым грузом висит у меня на шее.

Сегодня я одета не только в цвета Ариды. На мне белое платье без рукавов, символизирующее возвращение Зудо в состав королевства, а мои лодыжки украшены двумя тонкими жемчужными браслетами. Они великолепно сочетаются с Руканом, висящем на одной стороне моего бедра, и с моим стальным кинжалом – на другой.

– Я готова, – я беру Бастиана за руку, и он переплетает наши пальцы, пока мы направляемся к главному саду.

Толпа перед нами – это переменчивая волна черного, розового и красного, зеленого и синего, и даже белого, – которая замирает, увидев нас. Но среди цветов нет аметистового оттенка. Единственные выходцы с Кероста, присутствующие здесь, это королевские стражники и солдаты. Нам предстоит сделать еще очень многое, чтобы вернуть доверие магов времени.

Рея и Зейл – одни из первых, кого я замечаю в толпе. Их сытые, светящиеся взгляды немного скрашивают печаль этого дня. Здесь куда меньше жителей Зудо, чем должно быть, но это только начало.

Но это не меняет того, что на мое выступление пришло в два раза больше людей, чем собралось здесь сейчас.

Мой желудок скручивается в узел, напоминая мне, что, хотя Кавена больше нет, королевство находится в более хрупком положении, чем когда-либо. Вероятно, это продлится еще какое-то время, потому что сегодня, в первый день своего правления, я дам своему народу право использовать множественную магию. Пора вернуть людям свободу.

Хотя я ожидаю, что многие будут рады этой перемене, ее успех будет зависеть от того, поверят ли люди Визидии, когда я скажу, что им больше не надо беспокоиться о звере.

Восстановление Визидии полностью зависит от того доверия моего народа. Именно поэтому они не должны узнать о проклятии рода Монтара.

Никто не должен знать, что я потеряла свою магию и что теперь ею владеет Бастиан. Никто не должен знать об измене тети Калеи или о том, что магия души была извращена из-за короля Като. Кроме того, они не должны узнать о последователях Кавена, запертых в тюрьме, и об их странных способностях, получившихся в результате смешения магии души и магии проклятий.

По крайней мере не сейчас.

Я не буду такой, как отец и все предшествующие ему правители. Скоро мой народ узнает правду, но сперва я должна разрушить проклятие нашего рода и сделать магию души доступной для всех желающих.

Но до тех пор им нужен лидер, который поведет их в новое будущее. Им нужен правитель, на которого они могли бы равняться, пока меняется основа нашей культуры, даже если потом они посчитают этого правителя обманщиком.

Я не заслуживаю короны. Как я могу сесть на трон после того, сколько вреда род Монтара причинил этому королевству? Но кто-то должен изменить Визидию к лучшему, и только я знаю, как это сделать.

Когда я подхожу к матери, ее взгляд смягчается. Она склоняет голову в поклоне, и, хотя это не соответствует этикету, я отвечаю ей тем же.

Трон из обожженной слоновой кости и обугленного китового уса ждет меня на той же каменной плите, где еще недавно проходило мое выступление. Мне предлагали его заменить, но я настояла на том, чтобы трон остался обугленным. Он будет служить напоминанием моим людям: каждый, кто посмотрит на него, будет знать, что именно я сделала не только для них, но и для себя.

Этот трон убил отца. И, возможно, однажды он станет причиной моей смерти.

Тетя Калея стоит слева от трона, склонив голову. Когда она поднимает взгляд, чтобы посмотреть мне в глаза, у меня перехватывает дыхание.

Никогда прежде я не замечала, насколько они с отцом похожи друг на друга. Я вижу его в ее золотистых зрачках и твердой челюсти. В ее загорелой оливковой коже и тонких морщинках, обрамляющих уставшие от скорби глаза. Возможно, тетя Калея никогда не сможет жить в мире с магией, вцепившейся в ее душу, но со временем она привыкнет.