Эд Макдональд - Знак ворона [litres]

Что же, жестоко, но справедливо.

А слова ни к чему. Валия и так все знает.

– Присмотри за Амайрой, – попросил я.

– Нет, – грустно сказала Валия.

Имя Амайры чуть не стало последней соломинкой, разломившей каменную маску. Но Валия не заплакала.

– Воронья лапа отнял у меня и ее. Теперь это твоя ответственность. Тебе учить и тренировать ее. Не подведи Амайру.

Мне следовало что-то сделать: умолять ее остаться, просить прощения. Сказать, что она нужна мне.

Дверь закрылась. Валия ушла.

Когда пришла ночь, мы уложили Ненн на ее последнюю постель. Как она и хотела бы, я вложил меч ей в правую руку, а в левую вложил бутылку бренди. Разжечь огонь я позволил Тноте, и не из символизма. Я просто очень устал. Затем мы много пили, а потом пили еще больше, лили бренди в огонь, а напоследок разбили бутылки, как сделала бы Ненн.

Небо этой ночью вопило громче обычного – пело серенаду душе Ненн на ее пути туда, куда полагается душам. Конечно, это еще вопрос, куда им полагается.

Когда огонь почти угас, а Дантри с Амайрой отправились спать, Глек спросил:

– И что теперь?

– Я кое-что пообещал одной леди, – ответил я и посмотрел на руку, где было вырезано слово. – Кое-что очень нелегкое. Но, думаю, я теперь знаю, как сдержать обещание. Хотя придется попотеть.

– Потеть приходится всегда. И куда мы направимся?

– Ты – никуда. Завтра я скажу вам с Дантри.

– А девочке не скажешь? – осведомился Глек.

– Она ведь попытается остановить меня.

Малдон хихикнул, мы чокнулись и выпили по последней за мертвую женщину, которая стоила больше, чем все мы вместе взятые.

Ранним утром я шел по городу. Пожары уже угасли. Люди не обращали внимания на приказ Цитадели сидеть по домам, отдирали доски с окон, плакали в объятиях соседей, которых уже не надеялись увидеть живыми. Люди отстроятся, жизнь продолжится. Я чувствовал, что они очень далеко от меня, и я больше не один из них. Я поднялся на городскую стену, выглянул между зубьями. Передо мной расстилался Морок. Трещины в небе, разорвавшие безлунную ночь, пылали свирепым бело-бронзовым пламенем.

Ко мне подошел охранник.

– Вам не следует быть тут, – сказал он.

– Да, не следует. Мне следует быть вон там, – согласился я и указал на восток.

Я ощущал, как внутри меня, в самом естестве течет магия Морока, уже неотделимая от меня.

– Вернись ко мне, – прошептал Морок. – Скорее. Я жду.

– Конечно, вторая книга пойдет легко! – сказал я когда-то.

Ха-ха.

Когда пишется книга, обычно все лавры достаются писателю. Но, в общем-то, роман – это плод коллективных усилий. И я очень благодарен многим.

Я благодарен моим редакторам Джилиан Редферн, Джессике Вэйд, и Крэйгу Лейнаару за бесценные сюжетные советы. Мои редакторы забрасывали меня идеями, заставляли сосредоточиться, прийти в себя, когда мне казалось, что я занимаюсь не своим делом не на своем месте, вытаскивали из логических тупиков и пресекали злоупотребление глаголом «быть».

Я безмерно благодарен своему агенту Яну Друри за доверие и согласие толкнуть меня кувырком вниз по кроличьей норе.

Мои благодарности тем, кто работал за сценой: Миранде Хилл, Стиви Финегану, Алексис Никсон, Йену МакМенеми и всем остальным, помогавшим моей серии продвигаться вперед.

Мои благодарности Гайе Бэнкс и Альбе Арнау из «Шейл Лэнд» за их поразительные заслуги в том, что мои книги переводят на все большее число языков.

Мои благодарности всем в Лондонской академии фехтования, кто тренировался со мной в последние четыре года. Ваши головы были фантастическими мишенями для отработки боевых приемов.

Моя благодарность Энди Стотеру, назвавшему «Ложкой» свой первый +3 боевой молот и прожившему вместе со мной дюжину разных жизней в мирах нашего воображения.

Особая благодарность причитается моим дедушке и бабушке, Молли и Лесли, чьи рассказы о жизни во время Второй мировой изрядно подпитали мое воображение при работе над этой книгой. Моя история – лишь далекий отзвук услышанного, но, в определенном смысле, я все же поделился с книгой и читателями его частью.

Во время между выпуском «Черных крыльев» и написанием этих строк я всецело полагался на безграничное терпение двух людей, заслуживающих особенной благодарности. Мои друзья по переписке, Таня и Мег, пусть мы и не встречались лицом к лицу, но вы так хорошо умеете слушать и были так добры ко мне. Ничто не заслуживает большей благодарности, чем бескорыстная доброта.