Алекс Каменев - Алхимик [litres]

Долгую секунду ничего не происходило, а затем начались чудные метаморфозы, мертвец прямо на глазах стал рассыпаться. Я лишь икнул от изумления. Раз – и на полу горка праха в груде расползающегося по швам синего тряпья. Едва успел подхватить падающий клинок.

Стоило пальцам коснуться рифленой рукояти, как меня будто разрядом ударило. И пришла боль. Невыносимая, всесокрушающая, нестерпимая настолько, что разум объяло пожаром страданий. Казалось, каждая клеточка организма горит.

Не в силах выдержать и спасаясь от шока, сознание провалилось в глубокое забытье. Я отключился.

Пробуждение было ужасным. Никогда не чувствовал себя хуже. Голову сдавило стальными тисками, суставы ломило, мышцы превратились в желе, тело сотрясала дрожь, в животе что-то перекручивалось, явно намереваясь выйти наружу.

Я приподнялся на четвереньки, и меня тут же вырвало. Руки-ноги разъехались, грохнулся обратно, едва не угодив лицом в рвоту. Язык распух и еле ворочался.

Попытка приоткрыть один глаз далась с невероятным трудом. Судя по открывшемуся виду и ракурсу, я до сих пор находился в лаборатории на четвертом этаже, на том самом месте, где вырубился. Неподалеку лежали останки Пауля Гренвира, крыши все так же нет, сверху бьет солнце. Похоже, оно меня и разбудило. Иных причин приходить в себя при таком самочувствии нет, лучше уж дальше валяться в бессознанке, чем испытывать нечто похожее.

Что со мной произошло?

Мысли ворочались вяло и крайне неохотно. Остро хотелось вновь провалиться в забытье.

– А я уж думал, никогда не очнешься, – откуда-то сверху проворчал писклявый голос, как наждаком режущий по ушам.

О боги, эта мерзкая жаба все еще жива. Убейте меня.

– Чего разлегся? Немедленно вставай и освобождай меня! – никак не желал угомониться божок, надоевший до зубовного скрежета.

Как же он меня достал! Прикончу паршивца, как есть прикончу. Вот только поднимусь на ноги и сразу кинжалом прямо в уродскую морду ткну, авось повезет и подохнет.

Разумеется, пронзительные призывы остались с моей стороны без внимания. Я вдруг обнаружил, что каменные плиты на полу обладали крайне полезным свойством не нагреваться под солнечными лучами. Приятная прохлада холодила, давая небольшое успокоение гудящей голове.

– Эй, ты чего? Я же все еще связан. Поднимайся и ломай эти богопротивные механизмы. – Пауза. – Надеюсь, ты там не умер, – в голосе Йогар-гал, пожалуй, впервые проскользнули нотки искреннего беспокойства.

Не за меня, ясен пень, о себе волновался, мерзавец. Кто его выпустит на волю, если я умру? Он тут может годами сидеть, пока окутывающая аквариум алхимическая машинерия в связке с магическими плетениями не разрушатся.

– А я знаю, что с тобой случилось. Хочешь, расскажу? Надо признать, никогда не видел ничего подобного. И вообще не думал, что такое возможно, – решив зайти с другой стороны, поведал божок.

Тут уж волей-неволей навостришь уши. Как-никак речь шла о собственном организме. То есть здоровье. Что-то мысли путаются, а вырубиться вновь так и не получалось. Только и оставалось, что лежать, наслаждаясь прохладой от пола.

Хм-м, а солнце бьет все ощутимее, видать время к обеду. В тенечек, что ли, отползти. Там и холодок, и света поменьше.

Подумал без особой охоты, любые движения в данный момент вызывали острое неприятие. Ползти разве что, и то очень и очень медленно.

– Будешь лежать дальше, рискуешь потом вовсе не встать, – не унимался упрямый уродец. – Тебе сейчас надо срочно провести коррекцию дара, иначе он сожжет тебя изнутри.

Коррекцию дара? О чем эта жаба толкует? Как же мне хреново, кто-нибудь пристрелите меня уже наконец.

– Я тебе серьезно говорю, мальчик. Если прямо сейчас не встанешь, то уже ближе к вечеру очень сильно пожалеешь об этом. И нынешние страдания покажутся лаской.

А вот это уже не на шутку испугало. Будет еще хуже? Тогда уж точно лучше сразу вниз башкой с башни, чтобы не мучиться.

С трудом, со стонами, придерживая голову одной рукой, а второй помогая телу приподняться, я кое-как принял сидячее положение, умудрившись каким-то образом прислониться к стене, как раз в теньке и подальше от солнца.

– Вот, молодец, – поощрительно пропищал Йогар-гал.

Я уже говорил, что ненавижу его мерзкий голосок?

– Выкладывай, мерзкая жаба, что со мной происходит? – едва слышно прошептал я, в изнеможении откидываясь назад.

– Тебе никто не говорил, что стоит вести себя вежливо с теми, кто, возможно, спасет тебе жизнь?