Алексей Доронин: В двух шагах от вечности [litres]

Поэтому тот упал с дырой напротив переносицы, с тяжелым стуком.

– Сукины дети! Б…ские отродья! – Лаура метнула в корпов гранату раньше, чем успели среагировать другие. «Умная граната» – по сути, миниатюрный прыгучий дрон – выбрала наиболее удачное место для детонации и взорвалась под потолком в узком коридоре за дверью, так что в радиус разлета ее осколков никто из своих не попал.

Дым еще не рассеялся, но, не говоря ни слова, Рихтер протиснулся в дыру и увидел, что из трех находившихся там корпов с рейлганами двое еще живы. Они были в средней броне, не дающей мимикрии, но, видимо, хорошо выдерживающей температуру и давление. Теперь та была иссечена и закопчена, в нескольких местах из нее сочилась кровь и что-то вроде гидравлической жидкости. Лиц было не разглядеть из-за шлемов. Они слегка шевелились. Третьему просто оторвало голову и пробило грудную пластину брони – видимо, граната взорвалась совсем рядом. Стены коридора были изуродованы осколками.

Максим потряс головой. В ушах у него звенело. Без шлема давно бы разорвало барабанные перепонки. Он посторонился, пропуская в «аппендикс» своих бойцов.

Позади них мертвый Роберто, которому теперь точно не придется платить кредиты и ипотеку, лежал поперек прохода, раскинув руки, будто хотел показать, что в них ничего нет.

– Он умер свободным, – произнес Рауль.

– Как партизан с позывным Менеджер, – добавил Диего.

– Мы помолимся за него… позже, – это был голос Падре. Пока он ограничился парой фраз на латыни.

– Оставим его здесь, – это снова индеец. – А сейчас надо отомстить.

Он смотрел на Максима выжидательно.

Рихтер заставил смарт-аптечку поставить себе еще укол, хоть та и возражала. Его мутило.

– Командир, давай я, – услышал Максим как сквозь вату голос Рауля, когда способность слышать вернулась к нему. – Мы не можем их оставить.

– Нет, я могу! – настойчиво потребовал Диего, направляя автомат.

Только теперь до него дошло, о чем они твердят.

– Подеритесь еще, – сказал Рихтер, взял из «умной кобуры» рельсовый пистолет и застрелил обоих лежащих корпов.

Те вряд ли успели что-то понять – умерли, не приходя в сознание. Он стрелял в головы.

Это ложилось еще одним грязным пятном на его душу. Но никакие штуки с гуманными наручниками не годились. Нельзя было оставлять их в тылу, и точка. Герильяс – не парамедики, и вполне могли ошибиться в оценке состояния пленных, к тому же их сначала надо было освобождать от брони. Глубоких ран не было заметно, а значит, они могли и очнуться, следовательно, пришлось бы оставлять рядом кого-то, а их и так мало. Он решил проблему радикально.

К тому же они убили Роберто и собирались убить их всех. Ценности для допроса эти боевики, скорее всего, не представляли, даже если бы их пулевые и осколочные раны позволили им дожить до квалифицированной помощи.

– Вперед, – сказал Рихтер.

В конце коридорчика была дверь. Она бесшумно открылась сама при их приближении, отъехала в сторону. Там должна была быть кабина… которой не оказалось. Черная пустота, а внизу гулкая бездна. Которая – если смотреть в нее долго – посмотрит в тебя. Но им это было не впервой.