Рэна Фишер - Пробуждение [litres]

И в то же время от страха.

– Эйдан! – громко восклицаю я в тишине.

Он приподнимается и какое-то мгновение растерянно смотрит в мою сторону, потом вскакивает. Сделав несколько шагов, преодолевает небольшое расстояние до меня, наклоняется над кроватью и целует в лоб. Его лицо зависает всего в сантиметре над моим, волосы растрепаны, глаза сильно покраснели и опухли. Темные мешки под глазами украшают лицо.

– Скажи мне, – испуганно шепчу я, – что с папой? Разве он…

– Якоб на несколько комнат дальше по коридору, – Эйдан смущенно улыбается и качает головой, – он потерял много крови, но настолько упрямого и крепкого парня так просто не одолеть! Все в порядке. На самом деле ты оказалась права. Монтгомери поднял бы против Фаррана восстание, которое имело бы ужасные последствия. Ты не поверишь, как…

– Я уже нырнула в твои эмоции, Эйдан, – прерываю его суетливое словоблудие, – ничего хорошего. Не ври мне.

Он вздрагивает. Затем грустно улыбается и снова целует меня в кончик носа.

– В течение многих месяцев ты отказывался проникать в мое сознание, а теперь…

– Не отвлекайся!

Выражение его лица становится более серьезным, он поворачивается и подвигает один из стульев для посетителей к кровати. Ожидание. Минуты кажутся часами. Я нервно прикусываю нижнюю губу, когда он уже сидит рядом со мной, согнувшись и опустив голову. Он оперся локтями на колени и беспокойно сложил руки.

– Они обнаружили мою мать со сломанной шеей на краю парка, – его голос звучит удушающе, – у Намары сразу возникли подозрения. Я и не догадывался, что мама так близко общалась с ним. Затем Картер прислал мне запись с камер наблюдения на мобильный телефон несколько часов назад. Они располагались довольно далеко от места преступления, и если увеличить изображение, оно будет крайне размытое и не в фокусе, но…

– Боже мой, Эйдан! – шепчу я, и слезы катятся из глаз, когда я пытаюсь наклониться к нему. Его руки необычайно холодные, он хватает меня, сжимает их, словно может утонуть без поддержки. Пламя, которое ласкало кожу при его прикосновениях, исчезло.

Он приподнимает голову, от этого тоскливого взгляда сердце может разорваться на части.

– Даже если на видео не видно лица, я всегда узнаю силуэт собственного отца.

Джек Пашли стал символом мученичества в восстании Ричарда Монтгомери. Как назло, именно он.

Преданный ворон, который защищал Фаррана и уничтожал соколов и всех других предателей.

Сначала я никак не могла с этим смириться, мне хотелось выкрикнуть правду в лицо всем, кто так сильно сожалел о нем, сказать им, что я просыпаюсь по ночам, мокрая от пота. Иногда мне кажется, что я слышу его злобный смех в ушах и снова оказываюсь привязанной к хирургическому столу посреди лаборатории психопата.

– Я знаю, что многого требую от тебя, Эмма, – признался Монтгомери спустя десять дней после сражений в Инглвудских воронах, когда нас только что выписали из больницы и мы возвращались домой в Ирландию на частном самолете: папа, Эйдан, Намара, Филлис и я.

Кристиан Штайн и Кейтлин Каллахан в гробах. В грузовом отсеке.

Мысль о матери Эйдана заставляет руки дрожать от ярости.

Если бы Джек не уведомил Фаррана в Центральном парке, Штайн не умер бы. Если бы он не похитил меня и не запустил эту роковую цепь событий, отец Эйдана не подумал бы об убийстве жены.

– Тебе следует воспринимать некоторые вещи менее эмоционально, но при этом мыслить здраво, – говорит Монтгомери, он выглядит уставшим, маленькие белые шрамы окружают его глаза, а рядом с сиденьем лежат темно-синие костыли, без которых он не сможет передвигаться в ближайшее время, – найдем ли мы слабое место Фаррана, сказать правду? Нет. Жестокая смерть Джека дает нам возможность доказать любому ворону, у которого все еще остались сомнения насчет лидера, что он не заботится о своих учениках и преследует только свои интересы, а также готов прикрыть расправу над беззащитным студентом, верным вороном, если убийца – его давний друг. Отец Джека – один из самых успешных и влиятельных медиапредпринимателей в Соединенных Штатах. Он много лет пытался избавиться от меня и распространял обо мне только негативные слухи. Гнев от утраты драгоценного сына побудил его немедленно предложить мне неограниченную помощь для уничтожения Фаррана.

– Рада за вас, – ядовито отвечаю я, ведь дело в том, что Джека объявили трагически погибшим героем.