Рэна Фишер - Пробуждение [litres]

Боже, сколько крови он, должно быть, уже потерял!

– Фион – твой сводный брат. У вас один и тот же отец, Кейран Хип, – вместо долгих объяснений я сразу выкладываю правду.

От шока он открывает рот. Его зрачки расширяются, а затем глаза внезапно закатываются, руки отрываются от носилок, он отшатывается в сторону и бесшумно ударяет кулаками о землю.

– Джордан! Салли! – фельдшер кричит и опускается на колени рядом с моим отцом. – Несите раствор Рингера прямо сейчас!

– ПАПА! – рыдаю я, натягивая ремни носилок, но люди, которые меня держат, двигаются быстро и спешат в машину «скорой помощи». На мгновение мне хочется ослабить ремни, которыми меня привязали к носилкам. Но я сомневаюсь, что дойду до папы самостоятельно на своих двоих.

– Что происходит с отцом? – интересуюсь я у медика. Неприятные ощущения в голове такие сильные, будто она вот-вот разорвется.

– Не волнуйся, – объясняет она, задыхаясь от быстрого бега, – ему только восполнят потерю крови жидкостью, пока он не дождется переливания в больнице. Нужно стабилизировать кровообращение.

Рядом я замечаю Картера и Уолша вместе с некоторыми другими воронами. Они жестикулируют, звонят кому-то и выглядят такими напряженными, словно дух Кейрана Хипа только что бродил здесь и случайно споткнулся о них. Синие огни машины «скорой помощи» мерцают на их бледных лицах. Когда Картер узнаёт меня, то бежит ко мне и хватает за руку. На его лбу сияют кристаллики капель пота, как и на ладонях.

– Мисс Макэнгус, вы же знаете, я не поддерживал Фаррана после смерти Джека, не так ли? Вы можете подтвердить это!

Но в моих воспоминаниях все по-другому.

– Отойдите в сторону, сэр! – ругается на него медик, стоящий рядом, прежде чем я успеваю вставить слово, и Картер неохотно выпускает мою руку.

– Кто у нас здесь? – Женщина с короткими светлыми волосами наклоняется ко мне, из-под неоново-желтой медицинской куртки высовывается белый докторский халат.

– Подозрение на сотрясение мозга, – объясняет медик, который только что отогнал Картера.

– Запрыгивайте сюда, – вытянув руку, она указывает на машину «скорой помощи», – эта машина доставит в Пресвитерианскую клинику Колумбии. Девочку в радиологическое отделение. Сделайте рентген, чтобы предотвратить внутримозговое кровоизлияние.

– Моего отца тоже доставят в эту клинику? – спрашиваю я, но слова не успевают прозвучать, медики уже несут меня в машину, и яркий свет внутри заставляет глаза сощуриться. У меня возникает странное чувство, будто забыла о чем-то важном. Двери захлопываются, и один из работников крепко пристегивает меня к кушетке.

– Это не займет много времени. Мы прибудем через десять минут, – говорит он, ободряюще улыбаясь, и стягивает серую шерстяную шапку с головы. Из-под нее показываются темно-русые, взъерошенные волосы.

Кого-то напоминает.

Эйдан!

Почему он не был рядом, когда я проснулась? Эйдан был с папой все время и должен был заметить, насколько сильно тот пострадал. Что произошло, когда я отключилась?

– Эй, – медик наклоняется, когда видит выражение моего лица, – все в порядке, ты встанешь на ноги через несколько дней.

Я пытаюсь убедить себя, что поведению Эйдана есть нормальное объяснение. Но в глубине души гадкое чувство, что что-то не так.

Клиника, в которую меня везут, представляет собой огромный комплекс различных зданий из красного кирпича высотой более десяти этажей. В коридорах отделения неотложной помощи почти такая же суета, как на Таймс-сквер. По крайней мере, при рентгенологическом исследовании выясняется, что у меня нет внутримозгового кровоизлияния. Главный врач, невысокий лысоватый мужчина с усталыми темно-карими глазами, вводит мне обезболивающее и обещает узнать, попадет ли мой отец в эту же клинику.

Но я подозреваю, что он вводит мне успокоительное или снотворное. Когда я очнулась, обнаруживаю себя в комнате с четырьмя кроватями, с двумя пожилыми женщинами лет шестидесяти и молодой матерью, которую только что навещали муж и четырехлетняя дочь. Счастливая болтовня маленькой девочки – последний звук, на который я сознательно реагирую.

Когда мне приходится снова открыть глаза, темнота и тишина пронизывают комнату, словно кто-то заткнул мне ватой уши. Воспоминания о пробуждении в лаборатории Хипа и о психопате Джеке мгновенно заставляют мой пульс подскочить.

Я нахожусь в незнакомой комнате. Кровать теперь стоит рядом с окном, а не слева от двери. Через огромное стекло видны чистое ночное небо и освещенные многоэтажные здания напротив. Черт возьми, я, должно быть, проспала весь день! Надо мной, на серебристой мерцающей опоре висит бутыль, содержимое которой капает в вену. Слева я замечаю круглый стол с тремя стульями, для посетителей. В слабом свете, проникающем сюда через окно, мне удается рассмотреть поднос с пустой тарелкой, стаканом и бутылкой минеральной воды. Мой взгляд опускается на ноги. Только узкая полоска света выхватывает из темноты обивку дивана рядом с подножием моей кровати. И человека, лежащего на нем. Я задерживаю дыхание. Потом очень осторожно ныряю в темноту. Всего несколько секунд. Даже простая концентрация внимания уже заставляет меня вытирать пот с лица, но сердце успокаивается от облегчения.