Редгрейн Лебовски - Пепел и Лунный свет

Небо на востоке постепенно светлело. Солнце еще не взошло, но первые золотистые лучи, похожие на зубцы короны, пронзили небосклон. Скованные льдом реки, покрытые снегом горы и бесконечные равнины, казалось, спали, убаюканные зимой. Морозным инеем серебрились леса, все дороги и тропинки замело, отчего совершенно белый мир казался Солнцу пустым и невзрачным. Но сегодня что-то изменилось. Легкие незнакомые звуки вплетались в предрассветную тишину, как золотые нити света в черное полотно ночи.

Величественно поднявшись над горизонтом, Солнце отогнало ночь еще дальше на запад, где светлоликая Луна укладывалась спать. Если его свет был ослепительным золотом, то ее сияние – чистым серебром. И хотя Солнцу не суждено было в этом убедиться, оно знало: лунный свет столь прекрасен, что даже самые далекие звезды являют смертным свой лик, чтобы полюбоваться им. Жаль, но само Солнце могло узреть лишь некий флёр сияния, больше похожий на дымку.

Неужели эти дивные звуки Луна слышит каждую ночь? До чего же несправедливо! Ведь это Солнце – создатель и владыка всего видимого, и только оно заслуживает столь прекрасных творений… Но кто создал их и, главное, как?

Солнце поднялось выше и засияло ярче, пытаясь разглядеть музыканта. Его мелодия то воспаряла к небесам, то камнем падала вниз; она витала в воздухе и сверкала в утреннем сиянии. Никогда прежде Солнце не слышало музыки. Порой оно видело, как люди играют на инструментах, но они делали это слишком тихо, чтобы привлечь внимание звезды.

Казалось, мелодия доносится из заснеженного леса. Очарованное Солнце устремило свет сквозь дикую чащу, туда, где не ступала нога человека. Стоявшее посреди замерзшего озера существо не было похоже на обычных смертных – его длинное узкое тело напоминало скорее чью-то тень, – но Солнце это не волновало. Его мысли занял небольшой деревянный инструмент, на котором играл незнакомец. Смычок плавно скользил по натянутым струнам. Скрипка. Каким-то непостижимым образом она разговаривала на языке Вселенной, и поэтому Солнце услышало ее. Но как? Как это возможно?

Закрыв глаза, скрипач играл. Музыка пленяла, увлекала за собой, призывая Солнце остаться. Мелодия казалась бесконечной, полнилась тьмой и звездной пылью, словно в ней заключалась частичка космического пространства.

Завороженное Солнце не заметило чар, которые танцевали в его лучах. Они вплетались в золотистые потоки света, плотно обвивали их, чтобы удержать столь необычного слушателя. Но Солнце пока не понимало этого. Позабыв обо всем, оно упивалось каждой нотой, как жаждущий человек упивается каждой каплей воды.

Прошло немало времени, прежде чем музыкант прервал игру и опустил скрипку.

– Прости, – сказал он. Его голос напоминал шелест листьев на ветру. Он протянул руку к потоку света, и Солнце с удивлением обнаружило, что это создание может прикасаться к его лучам, так похожим на струны скрипки. Чары сделали их осязаемыми. Солнце испугалось и захотело покинуть лес, но ничего не получилось – длинные пальцы незнакомца держали крепко.

– Я отпущу тебя, – пообещал он. – Но сначала ты должен…

Малахия открыл глаза и несколько раз моргнул. В полумраке комнаты, освещенной тлеющими головешками в камине, силуэты мебели были едва различимы: большое кресло у дальней стены, шкаф, кровать с балдахином и диван, на котором горой лежали книги. Он так устал, что уснул прямо за столом. Старинный фолиант из личной библиотеки Инквизитора был открыт на странице с изображением магических символов и рун. Малахия откинулся на спинку кресла, устало потер переносицу. Этот сон он видел часто. Вернее сказать, это был единственный сон, который снился ему на протяжении последней тысячи лет.

Уже в который раз Малахия тщетно пытался воскресить в памяти внешность скрипача, но черты существа с необычайно длинным телом и странным голосом ускользали от него, словно песок сквозь пальцы. Возможно, этот сон – одно из воспоминаний, принадлежавших Солнцу до того, как оно обрело тело. Или просто жалкая попытка сознания найти ответ на измучивший Малахию вопрос: почему появились Инкарнаты?