Евгений Решетов - Фабрика героев

Находясь в полубессознательном состоянии, я в какой-то момент открыл глаза и увидел дощатый потолок, с которого свисали лампы в жестяных абажурах. Я глядел на них всего пару мгновений, а затем снова наступила темнота. Но вскоре её сменили фасеточные глаза какого-то человекоподобного чудовища. Благо, что существо смотрело на меня всего пару мгновений, а потом я опять канул в пучину благословенного мрака. В нём оказалось так спокойно и уютно. Я словно был ребёнком, который лежал на руках у любящей матери. Тем противнее были два приглушённых голоса, которые начали терзать мои барабанные перепонки.

– Мда, – скептически изрёк мужской голос, который мог бы принадлежать старику. – Так себе экземпляр.

– Ничего ты не понимаешь, – проронил другой человек живым уверенным тенором.

– А если это всё-таки не он?

– Тогда мы просто потратим немного времени и усилий твоих агентов.

– Моих? – возмутился невидимый собеседник.

– Ага, твоих. Я возьму их взаймы, – весело заметил мужчина, после чего нравоучительно добавил: – И вообще, как завещал Оскар Уальд надо занимать у пессимистов. Они не ждут, что им вернут долги. А ты ещё тот пессимист.

– Я не пессимист, а много знающий оптимист, – проронил жадина, а затем со вздохом сказал: – Ладно, можешь на меня рассчитывать. Но ты затеял очень опасную игру. Если он тот за кого мы его принимаем, то нам лучше не вмешиваться в его судьбу.

– А мы очень осторожненько: тут намёк, там слушок…

– А если другие прознают?

– Ты поменьше болтай и никто ничего не узнает. На вот возьми печеньку. Займи рот, – проговорил неизвестный человек и чем-то аппетитно захрустел.

– Нет, не надо. И ты бы тоже лучше отказался от сладкого, а то в последнее время слишком много его ешь.

– Мой дед прожил до ста пяти лет, – назидательно произнёс сладкоежка.

– Ты думаешь, это потому что он ел сладкое? – скептически изрёк другой.

– Нет. Это потому что он не лез в чужие дела, – весело протараторил мужчина.

– Смешно. Клянусь усами и хвостом, – кисло сказал собеседник и вдруг обеспокоенно добавил: – Нам надо поторапливаться, ведь скоро битва с амазонками.

– Не переживай. Амазонки всегда опаздывают к началу сражения, – со смешком проронил любитель сладкого. – Но ты прав. Пора валить отсюда.

В этот миг я застонал и с трудом разлепил веки. Вокруг меня была уже опостылевшая камера, в которой находился лишь ночной мрак. Я вяло похлопал глазами, а затем закрыл их, погрузившись в сон, справедливо посчитав все видения и разговоры плодом воображения. И мне ещё повезло, что не пригрезилась моя бывшая девушка. Она без косметики весьма страшна собой. Увидь я её сейчас, а то явно надул бы в штаны. А так – вроде бы сухой.

Ну а полностью сознание вернулось ко мне как-то рывком. Вот я плаваю в темноте, а затем вдруг ощущаю солнечный луч, упорно припекающий закрытые веки, и чувствую мелкие камни под щекой. И больше я ничего не чувствовал, – то есть привычной боли не было. Я настолько охренел, что широко распахнул глаза, полный надежды, что путешествие в другой мир было лишь страшным сном, но меня ждало жестокое разочарование. Я находился всё в той же камере. Но кое-что всё-таки изменилось. На моём теле не обнаружилось никаких следов избиений! Даже сломанный палец оказался в добром здравии! А кожа на ногах стала девственно розовой, как у младенца. И на пальцах появились ногти. Они были значительно меньше тех, к которым я привык, но всё же это лучше, чем ничего.

Просто охренеть! Меня вылечили! Я впал в лёгкий ступор, осознавая то, что на меня были потрачены серьёзные медицинские ресурсы, да ещё такие ресурсы, которые по уровню развития превышают отечественные, а может и мировые. Этот мир удивлял меня всё больше и больше.

Но вот зачем тюремщики подлатали меня? Они же сами довели моё тело до весьма плачевного состояния, а теперь вылечили! Что за херня тут творится? И кстати, сколько я провалялся без сознания? День, неделю, месяц?

В попытке найти ответ на этот вопрос, я бодро вскочил на ноги, чувствуя лишь небольшое недомогание, а потом прильнул к решётке и увидел, что за пределами тюрьмы царил ясный, погожий денёк, а солнце ещё не достигло зенита. Это значит, что я был без сознания как минимум половину местных суток, которые по моим наблюдениям равны земным или не так уж сильно отличаются от них. Ну, не так уж страшно потерять столько времени, провалявшись в отключке. Хуже было бы, если б я очнулся, а вон та деревня уже оказалась покрыта снегом. Кстати, она, по-моему, стала ближе.