Максим Майнер - Норвуд [litres]

– Ничего не понимаю. – Интерфектор говорил очень тихо. – Никогда не встречал таких сильных и живучих. На него не подействовало даже черное серебро…

Видимо, для господина Глена то обстоятельство, что привычное и надежное оружие вдруг подвело, стало сильным потрясением. Мне бы тоже, наверное, следовало удивиться, но сил не осталось даже на это.

Мужчина еще что-то сказал, но расслышать не удалось, как и прочитать по губам – было слишком темно. Я сделал несколько шагов навстречу и на мгновение отвлекся на упыря, который продолжал увлеченно драться с неупокоенными, сильно повредив двоих.

Но обрадоваться не успел – при моем приближении с земли вновь начал подниматься бургомистр…

И без того бледное лицо интерфектора, казалось, совсем обескровилось, когда городской управитель в очередной раз встал на ноги и посеменил за мной, вытягивая переломанные после падения из окна руки.

Торчащие обломки костей белели в темноте, и двигался мертвяк еще медленнее, чем раньше, но эти повреждения никакой надежды уже не внушали. Пусть он нетороплив, но в такой неторопливости чувствовалась парализующая волю неизбежность.

Кажется, я начинал понимать, что ощущает муха, застрявшая в паутине, глядя на приближающегося паука. Неуязвимая в свободе своего полета, она, лишившись крыльев, должна была бы кричать от отчаяния, если бы умела это делать…

А отец учил меня, что отчаяние закладывает первый камень на дороге к поражению, но, пока путь не пройден до конца, надежда есть. Значит, если убить бургомистра не получается, попробую просто увести его отсюда, а господин Глен пусть пока разбирается с остальными. А там уже что-нибудь придумаем. Спалим его наконец! Ведь должен же он гореть?

И, развернувшись, я побежал в сторону от места схватки. Хотя правильнее, наверное, будет сказать побрел – несмотря на все мудрости, которые отец успел сообщить мне до своей смерти, сил почему-то больше не становилось. В боку кололо, дышалось тяжело, а оградка особняка, до которой было рукой подать, никак не хотела приближаться.

Однако, глянув на преследователя через плечо, я заметил, что хоть расстояние между нами увеличилось незначительно, но мертвяк еще сильнее замедлился и начал покачиваться из стороны в сторону, норовя завалиться на небольшую клумбу. А значит, убежать от него не составит труда.

«Как все-таки по-особенному пахнет ночью трава», – пронеслось почему-то в голове, когда руки коснулись шершавой поверхности камня. Похоже, несвоевременные думы – это проделки вампирского яда, снова попавшего ко мне в кровь. Но то ли на этот раз токсина было меньше, то ли я просто немного к нему привык, не знаю, однако мысли путались не так сильно, как тогда, в нехорошем доме.

С трудом перевалившись через препятствие, я глянул на бургомистра – тот почему-то стоял на месте, прекратив преследование, но и назад при этом не шел. А когда я сделал еще несколько шагов прочь от ограды, мертвяк просто рухнул лицом вперед.

Интересно! Если возвращаюсь назад – порождение тьмы вновь начинает шевелиться, отхожу – замирает. Нетрудно догадаться – его активность как-то связана со мной, потому что на господина Глена покойник вообще никак не реагирует. Ну а так как ничего необычного во мне самом быть не может, значит, дело в клинке, который я стащил с пояса бургомистра.

Вспомнилось, что клинок появился у него совсем недавно – несколько недель назад. Но при жизни управитель к нему такой тяги явно не испытывал, хотя и ценил, что неудивительно – вещь-то дорогая.

– Господин Глен. – Я прошелся вдоль оградки, чтобы оказаться поближе к интерфектору. – Я, кажется, кое-что выяснил!

Мужчина безучастно наблюдал за схваткой упыря и оставшихся мертвяков, тоже не такой яростной, как вначале. Силы вампира, похоже, были на исходе, а покойники, которые вряд ли уставали, просто получили слишком много повреждений. Да и осталось их только двое.

Лучше всего было мастеру Фонтену, ведь он так и не пришел в себя и лежал там же – на земле у разбитого окна.

«Столько всего случилось, – меня закружили неуместные мысли, – и кажется, что прошло много времени. Но на самом-то деле мало. А кажется, что много. Удивительно».

А еще при взгляде на связанного пленника мне почему-то вспомнился случай, когда сапожник Сано Бентал, живший на соседней улице, выпал со второго этажа прямо на камни мостовой. Бедняга помер не сразу и долго мучился, потому как не мог пошевелить ни рукой, ни ногой, ни головой. Лекарь тогда сказал, что это из-за перелома хребта и вылечить такое невозможно…