Джим Берд - Человек-Паук - Заклятый враг

– Доктор Октавиус, как вам удалось так рано выйти из тюрьмы?

– Вы что, пошли на тайную сделку?

– Комиссия по досрочному освобождению что?..

Питер хотел было посоветовать коллегам не напрягать связки, потому что Доктор никогда не снисходил до общения с кретинами, но справился с искушением.

Октавиус скрылся за тяжелыми дверьми, оставив пару охранников на холодной, дождливой нью-йоркской улице, дабы помешать ошеломленным репортерам и одному кипевшему от ярости фотографу последовать за ним внутрь.

Когда двери за спиной Доктора закрылись, Питер разочарованно покачал головой. Затем его взгляд упал на фасад здания.

Это был один из старейших банков в городе. Величественное старое строение расположилось между более современными башнями – символами денег и величия финансового района города. Широкие колонны и вычурные детали отделки взирали на окружающий новодел будто с холодным вызовом.

Питер убрал камеру: не столько для того, чтобы уберечь от дождя, сколько из-за того, чтобы у него не возникло искушения запулить ее в каменную стену банка. Словно почувствовав его гнев, репортеры расступились перед ним, обсуждая отсутствие новостей.

– Боже, какая трата времени, – пожаловался один из них, качая головой. – Я даже представить боюсь, за какие веревочки пришлось подергать, чтобы вытащить этого парня на свободу.

Действительно, почему именно он получил досрочное освобождение? Творится что-то странное. Интересно, а что если…

Игнорируя коллег, Питер запрокинул голову назад, ловя лицом дождевые капли. Их благословенная прохлада остужала его гнев.

«Я должен узнать, что там происходит, – решил он. – Однако если я вдруг каким-то образом не открою в себе рентгеновское зрение…»

Питер знал, что пробовать пройти в двери следом за Октавиусом и его окружением бесполезно и крайне глупо.

Оставшиеся снаружи телохранители явно следили, чтобы внутрь проходили только клиенты банка, и они уже идентифицировали Питера как репортера, которому доступ внутрь заказан точно так же, как и всем остальным. И отчего-то он сомневался, что охранники клюнут на байку о том, что это и его банк тоже.

«Да, я с банками не то чтобы на короткой ноге», – вздохнул он.

Питер снова оглядел высеченный из мрамора фасад. Отсутствие окон вгоняло его в депрессию. Единственный шанс проследить за Доктором заключается...

– Световой люк!

Одна из репортеров покосилась на Питера и вопросительно выгнула бровь, услышав, как тот громко разговаривает с самим собой. Пожав плечами и закатив глаза, она повернулась обратно к товарищам.

Никто не обратил внимания на молодого шатена, спешно обошедшего банк и стоящее рядом здание и завернувшего за угол.

– Ну давай же, ну же, ну же, – говорил он, – переулок, переулок, переулок… да!

Питер забежал в темный проход, параллельно оценивая свое положение относительно банка. Добравшись до задней стены нужного здания, Питер облегченно выдохнул, радуясь, что никто не заметил его маневров.

«Ты же пролетал тут кучу раз, – напоминал он себе, – это должно быть где-то здесь».

На него давило ощущение того, что драгоценные секунды утекают. Он протянул руку и пробежался пальцами по гладкой каменной поверхности. Стена оказалась вовсе не такой скользкой от дождя, как он думал. Стянув оба ботинка, Питер ловко связал их шнурками вместе и закинул через плечо.

Затем он отошел на несколько шагов, снова окинул стену оценивающим взглядом, разбежался, подпрыгнул в воздух и взбежал по стене словно четвероногий паук. Его способности позволяли приклеиваться к кирпичам так же, как практически и к любой другой поверхности.

Добравшись до крыши, Питер перелез через вычурные карнизы и остановился. Плоская поверхность была совсем рядом, но Питер колебался, опасаясь, что его могут увидеть из окон соседнего здания. Однако, поскольку «паучье чутье» молчало, Паркер пополз по направлению к центру крыши. Там ему улыбнулась удача.

Световой люк был прямоугольной формы, около шести метров в длину и трех – в ширину. За долгие десятилетия стекло помутнело, но по-прежнему давало обзор практически всего огромного лобби и первого этажа учреждения.

Несмотря на серьезность ситуации, Питер улыбнулся. «Спасибо тебе, неизвестный, но талантливый, ясновидящий архитектор из… – он огляделся по сторонам, – восемнадцатого столетия, девятнадцатого… Что-то типа того. Вы круты, сэр».

Удача улыбнулась ему еще раз, когда Питер увидел, что Октавиус не продвинулся дальше банковского лобби. Доктор, по-прежнему хмурясь, выслушивал, что ему говорит стоящий перед ним служащий.