Макс Мах - Черная луна [litres]

– Вы смеетесь надо мной?

– Есть возражения?

– Похоже, что нет.

– Ну, и славно! – завершила обмен репликами Герда, однако новый знакомый и не думал замолкать:

– Надеюсь, вы не обидитесь на меня, если я скажу, что вы очень необычная девушка.

– В чем же заключается моя необычность? – раз уж начала, приходилось продолжать.

– Вы раскованны, уверены в себе, ведете разговор на равных и к тому же невероятно отважны.

– Это эвфемизм? – усмехнулась в ответ Герда. – Это вы, граф, меня так в дурости упрекнули?

– Ни в коем случае! С чего вы взяли?

– Села в карету к незнакомому мужчине…

– Вот я и говорю, что вы решительная и смелая девушка.

– Почем вам знать, сударь, а что, если так и есть, и у меня в складках платья спрятан стилет?

– У вас есть стилет?

– Отчего бы не быть? Я путешествую одна… А что касается моей раскованности… Что, если я путана? Ведь может такое случиться?

– Нет! – твердо возразил ей собеседник. – Не может. Вы уж извините, эдле, но, чтобы купить такую девушку, как вы, не хватит ни одного из известных мне состояний. А я их, уж поверьте, знаю немало. И размеры этих состояний иногда достигают невероятных величин.

– Это комплимент?

– Ну, разумеется, комплимент!

– Хорошо, я подумаю, – усмехнулась Герда, мысли которой неожиданно повернули куда-то не туда.

«А что, если и в самом деле? – подумала она лениво. – Сколько может стоить моя девственность?»

– О чем, простите? – граф ее не понял, но Герда была готова все объяснить ему своими словами.

– Подумаю о том, сколько может стоить моя любовь…

Как легко, оказывается, вскружить голову галантному кавалеру.

«Даже странно, – думала Герда, пока карета везла их с Иваном на замковый холм, – он ведь меня даже толком не рассмотрел. Просто не мог. Тогда что он увидел? Кого?»

Она знала ответ. Он мог увидеть высокую женщину в темно-синем плаще и в капюшоне, накинутом на голову так, что даже лица не рассмотреть. Подол платья, на три ладони выступающий из-под плаща, да высокие каблуки, время от времени мелькающие из-под подола при ходьбе. И тем не менее вот она, Герда, едет в графской карете на бал к королю. Без приглашения и без ведома грозного отца, ненавистной мачехи и безразличных сестер. Свободная и счастливая. Не ограниченная ничем: ни правилами, ни запретами, ни совестью. У тени нет и не может быть совести, а Герда всего лишь бесплотная тень. На привидение не распространяются запреты, но кто она, если не «развоплощенный дух»? Она есть, потому что скоро появится на балу у короля, где ее сможет увидеть любой человек, но в то же время ее нет, потому что в природе не существует женщины, которая сейчас направляется на бал.

– Вы давно из Горанда?

– Нет. Приехала только сегодня, – улыбнулась Герда, откидывая капюшон на спину. – Видите, даже карету арендовать не успела.

– Но приглашение на бал получить успели.

– С чего вы взяли? – Ее удивление было искренним. – У меня нет приглашения во дворец. Я еду туда только, чтобы погулять в парке, посмотреть на гостей короля и послушать хорошую музыку.

– Тогда я приглашаю вас пойти во дворец со мной, – предложил граф. – У меня есть приглашение.

– Серьезно? – заученным движением подняла Герда бровь. – Я вас этим не стесню?

– С чего бы? – улыбнулся молодой человек, почти дословно повторив ее собственную реплику. – У меня нет пары, а приглашение выписано, как водится, на два лица.

– Даже не знаю… – задумалась Герда.

– Соглашайтесь! – попросил граф. – Говорят, там будет весело. Я познакомлю вас с земляками. Но обещайте, что первый танец мой!

– Я могу пообещать вам что угодно, – рассмеялась Герда, – но танцую я скверно.

– Не верю!

– Скоро сможете убедиться сами.

– Значит, вы согласны составить мне пару?

– Согласна, но на продолжение не рассчитывайте! Я скромная девушка и не разделяю разнузданных нравов современной молодежи.

Откуда взялась эта фраза? Бог весть…

– Но ухаживать-то за вами можно? – не унимался московит.

– В рамках приличия, – согласилась Герда.

– Разумеется.

– Тогда ухаживайте, я не возражаю.

На самом деле, Герду несколько удивляло настроение графа Ивана. Она не считала себя по-настоящему красивой. Во всяком случае, она твердо знала, что уступает в этом смысле не только своим сводным сестрам, но даже их матери, и уж точно не может равняться со своей матерью, чью девичью фамилию она с такой легкостью присвоила себе в этот вечер. Тогда с чего вдруг такое воодушевление?