Лори Форест: Черная Ведьма [litres]

– Ш-ш-ш, – успокаивает он меня. – Закрой глаза.

Я повинуюсь, и его рука медленно, ласково движется вверх, к шее. Тепло от его пальцев вливается в меня, охватывая всё тело. В голове проясняется, становится тепло, я дышу всё глубже, раны на спине затягиваются и превращаются в тонкие царапины.

Открыв глаза, я вижу лицо Айвена. Туман рассеялся, и боль тоже ушла. Айвен совсем рядом, я наслаждаюсь прикосновениями его ласковых рук.

Почувствовав во мне перемену, Айвен касается меня иначе, гораздо легче, поглаживая, будто пёрышком. Вытащив руки из-под моего платья, он отодвигается. Я выжидательно смотрю на него, и на суровом лице Айвена расцветает мальчишеская улыбка. Взглянув на мою ногу, он быстро отворачивается.

Я сажусь. Комната больше не вертится перед глазами. Мои юбки задраны почти до талии, на бедре розовеет тонкий шрам – всё, что осталось от ужасной глубокой раны. Затаив дыхание я с изумлением смотрю на свою ногу. Кровь на полу и на одежде Айвена подтверждает, что рана мне не приснилась.

Айвен уходит к Рису, который сидит у стены. Каэль острым ножом разрезает его мундир. Плечи Риса испещрены шрамами, светлый рукав пропитался кровью, рука висит под странным углом.

Ариэль склонилась над бесчувственной драконихой, расправляя её разорванное крыло. Винтер приложила ладони к боку чёрного зверя. Грудь Наги вздымается и падает, дракониха дышит коротко, неглубоко. Иногда из её ноздрей вырывается белый дымок и поднимается к потолку пещеры. Андрас стоит на коленях возле Наги и выпрямляет её сломанную ногу.

Ариэль подскакивает к нему и хватает за плечо.

– Уйди! – взвизгивает икаритка. – Это тебе не лошадь! Большую предплюсневую кость надо приложить к малой предплюсневой. Иначе всё срастётся неправильно!

Андрас поднимает руки, уступая напору Ариэль.

Винтер нежно берёт подругу за руку, и Ариэль опускает глаза. Она садится на место и принимается дрожащими пальцами расправлять крыло драконихи, то и дело ругаясь себе под нос.

– А где Диана? И Джаред? – спрашиваю я, оглядев пещеру. У стены аккуратно сложена одежда ликанов, а их нет.

– Гуляют в волчьей шкуре, – отвечает Тристан. – Стоят на часах.

Живы. Мы все живы. Это просто чудо.

Рейф прислонился к стене рядом с Рисом, придерживая руку. У него такой напряжённый взгляд, будто он скрипит зубами.

Одёрнув юбки, я осторожно встаю, опираясь на руку Тристана. Я шевелю пальцами левой ноги, решая, стоит ли наступать на неё по-настоящему. Отбросив сомнения, я встаю на обе ноги, с удивлением чувствуя, что левая нога у меня теперь сильнее правой.

– Рейф, – зову я брата. – Ты как? Живой?

– Бывало и лучше, – глядя на меня, с облегчением отвечает он. Кивнув на Айвена, который по очереди накрывает раны Риса ладонями, Рейф склоняет голову к плечу. – Но ничего. У меня такое чувство, что Айвен может нам головы заново приделать, если потребуется. Так что я не теряю надежды.

Айвен искоса бросает на Рейфа недовольный взгляд.

Мне хочется сказать Айвену, что мы и так знаем, что он потомок огненных фей. Зачем скрывать это от нас? Хватит прятаться!

– Ты сможешь вылечить Нагу? – без обиняков спрашиваю я Айвена.

– Нет, – поколебавшись, отвечает он, не отнимая рук от ран эльфа. – Пока она в шкуре дракона, не могу. А в человека она превратиться не может.

– Она оборотень? – остолбенев от изумления, спрашивает Рейф.

– Гарднерийцы используют магию камней, чтобы лишить их возможности менять облик.

– Ты хочешь сказать, что все наши военные драконы… виверны-оборотни? – недоверчиво спрашиваю я.

– Были когда-то, – отвечает Айвен, честно глядя мне в глаза.

Значит, где-то в глубине Нага – женщина, которая не может выбраться из ловушки… Это невозможно вообразить.

Тьерни стоит, невозмутимо прислонившись к стене. На девушке ни единой царапины. Она смотрит на Айвена, упрямо выпятив подбородок. Её глаза полны тревоги и понимания.

Феи. Они оба – потомки народа фей. Водных и огненных фей.

Каэль поднимается и собирает оружие, приводя в порядок мундир.

Эльфийский лук и стрелы. Ножи.

На случай, если нас найдут.

На меня вдруг обрушивается вся тяжесть того, что мы совершили.

– Мы разрушили гарднерийский военный лагерь, – произношу я. В это трудно поверить.

В глазах друзей я читаю понимание… Мы все знаем, что сотворили и какой опасности себя подвергаем.

Тьерни отвечает первая.

– И правильно сделали, – тихо говорит она. Её взгляд становится твёрдым и решительным.