Ирада Нури - Шанталь. Ход королевы [litres]

Лодка уткнулась носом в песок. Мы молча переглянулись. Игра вот-вот должна была начаться. Оставалось только незаметно добраться до дома Патриса, где по его словам, временно проживала та самая спасенная мной из борделя девушка, которую благородный капитан взял под свое крыло, позволив пожить в своей хижине, пока сам будет находиться в море. И теперь мы очень рассчитывали на ответную помощь, которую в знак благодарности она могла оказать нам.

Была середина ночи, когда, следуя рекомендациям, мы добрались до нужного дома. Условный стук, и вот мы уже внутри маленького, но уютного помещения, согреваемся возле разожженного Нино камина и выслушиваем рассказ обрадованной встречей девушки о том, что происходило на острове во время моего отсутствия.

– Я так благодарна вам за спасение, что сделаю все, что скажете, – прижав руки к груди, пообещала она, когда я в нескольких словах объяснила, что от нее потребуется, отчего-то покраснев под пристальным взглядом моего телохранителя, с интересом разглядывающего девушку.

– Как тебя зовут?

– Берта, госпожа. Всегда к вашим услугам, – она сделала книксен, заливаясь краской после того, как, не удержавшись, бросила мимолетный взгляд на по-прежнему не сводящего с нее глаз Нино.

Юноша ей нравился, и я, как женщина, вполне могла ее понять. Мускулистая фигура, темно-каштановые, словно специально завитые щипцами кудри и миндалевидной формы карие глаза, с длинными, как у девушки, ресницами, во всех портах, в которые нам случалось заходить, неизменно привлекали внимание прекрасного пола к внешне приятному итальянцу, чем он частенько злоупотреблял, сбегая от прелестниц сразу же после того, как удавалось воспользоваться их доверчивостью.

Но не в этот раз. Не для того я спасала девочку из лап Бута, чтобы она стала еще одной невинной жертвой прохиндея Нино.

– Благодарю, – кивнула я. – Обидишь девочку, кастрирую, – понизив голос, пообещала я, проходя мимо сицилийца к столу, на который услужливая девушка принялась выкладывать в тарелках хлеб, холодное мясо, фасоль – рацион простого человека, но каким же вкусным все то показалось тем, кто в последние недели сидел на строгом матросском пайке! Даже песику нашлось немного молока, которое он с причмокиванием слизал с моей ладони.

В заключение мы еще раз обсудили план дальнейших действий и роли, отведенные в нем каждому из нас. Заснуть удалось только перед самым рассветом, но и во сне я как бы со стороны продолжала наблюдать за тем, что вот-вот должно было произойти.

Патрис проснулся от яркого солнечного света, льющегося в распахнутое окно, и тут же со стоном зажмурился. Как он здесь очутился? Превозмогая стреляющую боль в голове, он снова с трудом разлепил глаза и осоловевшим взглядом уставился на окружавшую его смутно знакомую обстановку. Ад и пламень! Он прямо в одежде лежал на неразобранной кровати, в одной из верхних комнат крепости, но хоть убей не помнил, как добрался до нее.

Гортань горела огнем. В поисках воды он обшарил глазами помещение и, не найдя таковой, на непослушных ногах спустился в общий зал, где надеялся найти что-нибудь после вчерашней попойки. Столы уже унесли, но он заметил бочонок с трофейным вином, сиротливо стоящий в углу, и как коршун набросился на свою добычу. После первых же глотков он почувствовал себя гораздо лучше и теперь мог попробовать собраться с мыслями, начинающими понемногу проясняться. Итак, после того как Ангус получил подтверждение от вернувшихся с задания людей о том, что на борту «Смерча» не обнаружено ничего подозрительного, он заметно повеселел. Хлопнув Патриса по плечу, он пригласил его присоединиться к общему обсуждению планов на будущие набеги и тому, как стоит обороняться в случае опасности.

Веселье затянулось допоздна. Ворота были уже закрыты, и Патрис, пользуясь приглашением Ангуса провести ночь в форте, с помощью слуги добрался до отведенной комнаты, где замертво рухнул на кровать.

Он сделал последний глоток и, отбросив ставший ненужным бочонок, как завороженный уставился на тонкую струйку темно-красной жидкости, потекшую из него на земляной пол. Патрис не был суеверным, но сейчас готов был поверить во все что угодно, лишь бы не отождествлять виденное с кровопролитием, которого, увы, при любом раскладе избежать не удастся. Вопрос был лишь в том, чья именно это будет кровь?

Ангус и Бут не были ему чужими. Неизвестно еще, как сложилась бы судьба галерного раба, если бы шотландец не взял бы его под свое крыло и не научил выживать в жестоком мире. А Бут… Садист и негодяй, не заслуживающий жалости и снисхождения. Но в память о Ниссе он должен был дать ему шанс. Один… самый последний. Даже если Шанталь не поблагодарит его за это.