Джентри Ли: Приливы Темного кристалла [litres]

СкекСа слегка оправилась, выпрямилась и фыркнула.

– Малышка Таэ, – произнесла она, и опоясывающая клюв петля заострилась. СкекСа схватила следующее дерево Путеводной звезды и беспечным, полном силы движением сломала когтями его ветви. Свет дерева погас, словно из костра убрали уголь. – Я бы провела Этри и сифа через Серебряное море. Увела бы далеко от Императора, замка и всей этой дурацкой политики. Но Этри решила не ехать. Это вы бросили меня. Продемонстрировали свою истинную приверженность. Я сифанцам не союзник. Я ваша госпожа .

СкекСа сделала выпад вперед, и Таэ, порхнув крыльями, отскочила назад. Амри постарался не пятиться, когда она нависла над ними, стоя в центре круга деревьев.

– И, как ваша лордесса, я скажу вам то же, что сейчас Генерал и Мастер ритуалов говорят там внизу вапранцам. В эту самую минуту. Восстание мертво и лживо, оно сгорело вместе с Аль-Модрой, и пепел остыл. Вапранцев, как и остальных гельфлингов, ждет одна судьба – преклониться перед скексисами и взирать на нас с бесконечным ужасом. Раболепно подчиниться.

Она говорила низким зловещим голосом, и облако от ее дыхания окутывало их как туманом.

– Больше не будет никаких костров, – сказала она. – Не будет никакого сопротивления.

Амри выпрямился и выглянул за край скалы.

– Тогда что это? – спросил он.

Пронзительные глаза скекСа блеснули, и она посмотрела туда же, куда и Амри. Скексис и гельфлинги смотрели вместе. Всматривались во тьму, где один за другим золотистые огни вапранских факелов становились голубыми.

А потом лиловыми, красными и розовыми, подобно пламени тех костров, один из которых они разожгли на борту «Омерии» , а другой возродили в Благоключе. С высоты утеса Амри мог разглядеть лишь загорающиеся один за другим огни, похожие на появляющиеся в вечерних сумерках звезды.

– Они тебя услышали, – прошептал Амри, но Тавры не было на его плече. Спохватившись, он понял, что не знает, где она, и надеялся на то, что она у Кайлана или Таэ.

Деревья Путеводной звезды запульсировали и вспыхнули, охваченные мистическим, необжигающим огнем, отчего стали похожи на миниатюрное солнышко.

Расположенный внизу город залило светом, словно настал день, и по нему мягко струились бесконечные разноцветные волны. Свет заполнил ледяные улицы и преломлялся радугами до тех пор, пока сама цитадель не осветилась светом падающего с неба огня. Стало слишком ярко. Амри прикрыл глаза, хоть ему нестерпимо хотелось наблюдать за происходящим.

Когда он смог снова посмотреть вниз, то притих вместе с остальными.

На каждой фасетчатой ледяной стене вапранской цитадели сверкали снооттиски, выжигающие послание по всей цитадели подобно тому, как чернила оставляли свой след на пергаменте, подобно снооттискам на палубе «Омерии» и в убежище неподалеку от Благоключа…

Как на стене, сообразил Амри, о хваченной пламенем стене.

Он восхищенно смотрел на оттиски, которые прокатывались по всей обширной поверхности цитадели, разворачиваясь так, чтобы их увидели все. Там были изображения «Омерии» , клана сифа, модры Этри. Притененные листья дерева Благоключа, защищающего дусанов от шторма потемнения.

Теперь к ним добавилась новая строфа песни, которую они рассказали этой самой ночью на вершине промерзших скал: сияющая, словно звезда, озаренная светом вапранская принцесса-воительница, живую корону которой украшали шесть деревьев.

СкекСа пялилась округлившимися, полными ярости глазами, отчего она больше чем когда-либо была похожа на скексиса. Амри старался не испугаться. Только не сейчас, когда они одержали победу и разожгли вапранский костер. Оставалось лишь не попасть в когти Маринере. Выжить, как сказала Тавра.

Найя, стоявшая рядом с ним, перевела взгляд с цитадели на скексиса. То же самое сделала Таэ, которая по другую сторону круга деревьев защищала Кайлана, убравшего фирку .

СкекСа скрежетала клыками и размахивала мечом, который был длиннее, чем Амри, а еще был тяжелым и зловеще изогнутым – созданным для убийства.

– Дам вам еще один шанс. Пойдем со мной, Найя, и остальных я отпущу. Если будешь сопротивляться, я убью их и все равно заберу тебя с собой. И если до этого дойдет, то их кровь будет на твоих руках.

– Умру, но не пойду с тобой, – ответила Найя.

Урчание скекСа сменилось злобным животным рычанием, раздавшимся глубоко в ее горле.

– Пусть будет по-твоему.