Михаил Ланцов: Дмитрий Донской. Пробуждение силы

– Воин, – специально не по имени, обратился к боярину Дима, хотя прекрасно знал, как его зовут, – теперь ты хорошо меня слышишь?

– Убью! – прошипел «шутник» и, разразившись матерной тирадой, потянулся к мечу. Дима, собственно, этого и ждал, спокойно наблюдая за тем, как извлекают «железку». Важно было, чтобы он меч оголил полностью, демонстрируя свое желание убить князя.

Глаза тысяцкого Василия Вельяминова округлились, и, хватаясь за оружие, он попытался рвануть вперед. За ним бросились его люди. Но они больше мешали друг другу и очевидно не успевали.

Оскаленный в кровожадной ухмылке боярин надвигался неуверенно, пошатываясь. Один раз даже споткнулся, на несколько мгновений потеряв равновесие. Однако быстро взял себя в руки и вновь двинулся вперед. Впереди его ждала скамья – изрядное препятствие в таком состоянии…

И в этот момент произошло то, чего никто не ожидал.

Дима чуть топнул, наступив ногой на торец рукоятки ножа, которым этот боярин ел мясо. Тот подлетел вверх. И парень, легко поймав этот кувыркающийся предмет, сделав оборот вокруг своей оси, хлестким движением отправил его в нападающего боярина.

Раз.

И тот замер с торчащей из глаза рукояткой ножа.

Спустя еще пару мгновений, чуть покачнувшись, боярин упал замертво. А Дима обвел дружинников спокойным и совершенно невозмутимым взглядом и поинтересовался:

– Кто еще желает усомниться в том, что я князь?

Тишина.

Все замерли, переваривая.

То, что они только что увидели, выбивалось из их понимания реальности, вызывая мощнейший когнитивный диссонанс. Настолько шокирующий, что даже винный дурман из мозга стал отступать, протрезвляя.

Выждав минуту, Дима спокойно прошествовал к месту во главе стола, на котором сидел еще один боярин. Сильный и влиятельный. Однако спорить тот не стал и, повинуясь одной лишь выгнутой брови парня, спокойно поднялся, уступая место. Сам-то он был вполне трезв, лишь слегка приняв на грудь. Но пребывал в состоянии экзистенциального кризиса [8] Экзистенциальный кризис (лат. existentia – существование; др. – греч. κρίσις – решение, поворотный пункт) – состояние тревоги, чувство глубокого психологического дискомфорта при вопросе о смысле существования. . Он просто еще не понимал, как реагировать на это чудо, свалившееся на него как гром среди ясного неба.

Дима же, ловко спрыгнув на место, что должно занимать князю, поднял кубок и громко произнес:

– За отца! Вечная ему память!

После чего залпом выпил мед до дна.

Крепость напитка невелика, но для парня девяти лет и эта порция выглядела весьма солидной. Впрочем, это в какой-то мере сняло напряжение.

– Дядя, – громко обратился к Василию Вельяминову. – Семью этого боярина, что поднял на князя руку, продать с торга. Всех. Ты понял меня?

– Понял, – кивнул он несколько неуверенно.

– Но за что? – встрепенулся тот самый боярин, что место князю уступал во главе стола.

– Чтобы иным подобное творить неповадно было. Он поднял меч на своего князя.

– Но…

– А имущество их, – повысил голос Дмитрий, перебивая растерявшегося боярина, того самого, который место уступил, – дружине пойдет. Все, до последней меры зерна. Брони вам справлять будем, сапоги или еще чего. Дядя, ты человек многоопытный. Тебе это дело и доверяю. Сначала взыщи все с семьи виновников. После пройди по людям. Посмотри, поспрашивай. Вызнай, кто в чем нуждается. А потом ко мне – будем думать о том, как кому помочь. Понял ли ты меня?

– Понял, княже, – сказал Василий Вельяминов в несколько смешанных чувствах, но уже степенно поклонился.

По большому счету, он не знал, как ему реагировать на ситуацию.

С одной стороны – ему предлагают пограбить. Кто же от такого славного дела откажется? Тем более что боярин этот был его извечный оппонент. Постоянно палки в колеса вставлял, от чего его смерть еще более приятна.

С другой стороны – все мечты о регентстве и наставничестве над юным князем сыпались трухой. Как управлять ТАКИМ недорослем, он не представлял. Да и то, как Дима «разрулил» ситуацию на тризне, тоже впечатлило. С одной стороны, убил главного оппозиционера, выбил землю из-под ног его партии. С другой стороны, припугнул иных бояр от опрометчивых поступков. С третьей стороны, получил расположение основной массы дружинников. Ведь не себе забрал имущество убитого, а им отдал.

– Хорошо, а я, друже, спать пойду. Мал еще мед с вами на равных пить.

После чего кивнул всем на прощание и пошел, изрядно покачиваясь, вдоль той стенки, где лежал труп поверженного врага. С трудом перешагнул через него, поморщился и пошел дальше. Спать действительно хотелось, да и ноги держали плохо. Мед и такое нервное напряжение для столь юного организма были слишком сильные.