Александр Бушков - Майор и волшебница

Вывод ясен: в ближайшее же время мне прикажут отправить разведгруппу, чтобы узнать о немцах все, что только возможно. А разведчиков у меня всего пять. В таких условиях никто не позволит мариновать на «губе» столь ценного кадра, как Колька Жиган, да и те двое уже не зеленые. Позвонит кто-нибудь из штаба дивизии, матернется и скажет:

— Да выпусти ты их к чертовой матери, раз такая надобность… Выпадет время поспокойнее — досидят…

Случалось уже подобное. И будет Жиган, хотя ничем этого не покажет, иметь надо мной некое моральное превосходство — все же оказался незаменимым, ага, утер нос майору, прицепившемуся из-за сущего пустяка. Неприятно, особенно если учесть, что командовать я над ними поставлен без году неделя…

Что вы говорите? Почему разведчиков только пять, когда у меня под командой целый разведбат? Это вас, как многих, сходство названий сбивает. На самом деле все обстоит чуточку иначе. Я чуть погодя разницу объясню, как раз будет подходящее время, а пока не хочу сбиваться с темпа, мы еще на этом берегу реки…

Поэтому посмотрел я на них недобро и рявкнул:

— Шагом марш в расположение части!

И знаете что? Полное впечатление, что приказ они выполнили с превеликой охотой, скорым шагом припустили — только Жиган оглянулся на девушку с совершенно непонятным выражением лица, но уже без страха, это точно.

А я остался. Не люблю оставлять за спиной нерешенных загадок, когда они касаются лично меня, — а так сейчас и обстояло, разведчики-то были мои. Отчего их от девчонки вдруг отшвырнуло, словно взрывом? Откуда этот страх в глазах бесстрашного Кольки-Жигана, да и остальных двух, тоже, безусловно, не трусохвостиков?

— Ты походи тут… осмотрись, — сказал я Васе и направился к девушке.

Совершенно не представлял, с чего начать. И ничем тут мое знание немецкого не поможет. Ну, предположим, спрошу я в лоб: «Не скажете ли, фрейлейн, что могло так напугать только что лихих парней, которые на моей памяти ни бога, ни черта не боялись?» А она пожмет плечиками и ответит что-нибудь вроде: «Откуда я знаю, герр офицер?» И всё. Тупик, в Смерш с таким идти — в лицо на смех не поднимут, но за спиной точно посмеются, пожмут плечами: «Всегда вроде умел закусывать грамотно… Что это на него вдруг накатило?»

Одно оставалось: двигаться, куда кривая вывезет. Благо времени хватало: танки шли и шли, и конца им не видно было. Так что я сидел и откровенно разглядывал ее (чего она словно бы и не замечала.) Ясно, что несколько дней не умывалась, да и освобожденные из-под платка трудами Жигана белокурые волосы до плеч не только не мыла, но и давненько не расчесывала. Но все равно видно, что красивая, по-настоящему красивая. Лицо тонкое, нет в нем той тяжеловесности, что свойственна иным, даже красивым, немецким девушкам, а вот щеки чуточку впавшие, явно от недоедания, тут Жиган был кругом прав. Ну да, откуда беженцам, где бы дело ни происходило, упитанными выглядеть… Больше всего она походила на умненькую студентку — хватает таких и среди красивых.

Так ничего толком и не придумав, я достал сигареты. Табачок был хороший, «дважды трофейный», французский — там, в Лойбурге, первые, кто оказался на складе, набили вещмешки не только продуктами, но и этими черно-синими пачками с белым силуэтом танцующей женщины и непонятным названием «Гитанес». Война. Позаимствовать еду и табачок на отбитом у противника складе мародерством не считается.

Вот тут она повернулась ко мне и попросила вежливо-робко:

— Вы не дадите и мне сигарету? — и добавила, словно извиняясь: — На войне многие женщины привыкают курить…

Я это и сам знал, поэтому ничуточки такой просьбе не удивился. Удивило как раз другое: это было произнесено по-русски. Конечно, не вполне правильно — русский ей определенно не родной, но и не так уж коряво, вполне даже грамотно.

(Очень уж много времени прошло, и я, конечно, не помню уже, как она произносила те или иные слова, а потому простоты ради буду передавать ее русскую речь правильным языком).

Вот это тоже было интересно. Очень интересно. Потому что наталкивало на определенные версии…

Я подал ей сигарету, поднес зажигалку. Она поблагодарила опять-таки по-русски:

— Спасибо, господин офицер, — и умело затянулась. — Вы ведь офицер, верно? Я слышала, как солдаты вас назвали майором…

— Майор, — кивнул я. — Не беспокойтесь, они больше не вернутся.

— Придут другие, — отрешенно сказала она, глядя куда-то вдаль. — Я уже столько всякого насмотрелась… Три дня назад я шла с другой группой, остановились отдохнуть в каком-то маленьком городке… Средь бела дня подъехали ваши солдаты на грузовике, забрали четырех женщин помоложе и покрасивее — одна сидела рядом со мной, мы успели познакомиться, — втолкнули в кузов, увезли, и больше мы их не видели…