Гай Орловский - Подземный город Содома

– Не люблю убивать, – сказал Азазель вдруг.

Михаил посмотрел с изумлением:

– А чем ты занимаешься?

– Это поневоле, – огрызнулся Азазель.

– Как работа?

– Как служба, – отрезал Азазель.

– И кто тебя на нее поставил?

Азазель метнул на него косой взгляд и снова обратил внимание на мчащуюся под колеса дорогу.

– Ты понимаешь службу как наказание? Или как?.. Я вот сам встал. По зову. По своему зову!..

Михаил сказал с неловкостью, причины которой и сам не понял:

– Да ладно… Его и надо было убить.

Азазель вздохнул:

– Ну, не знаю. По мне, так лучше быть там на глубине в камне, чем не быть вовсе. Все равно он бы жил, а пока жив, есть надежда на спасение. Но для тебя да, лучше убить демона, чем оставить его в заточении.

Михаил некоторое время молчал, Азазель начал поглядывать искоса, наконец Михаил ответил неохотно:

– Убить было правильнее, но я был готов ради тебя позволить сковать его снова и зашвырнуть на дно той пропасти, куда ты, как я понял из его слов, отправил триста лет назад.

Азазель посмотрел с недоверием:

– Чё, правда?

– Позволил бы, – ответил Михаил, – ты же так помог с остальными… я хоть что-то был должен сделать и для тебя. Но что получилось, то получилось.

Азазель спросил медленно:

– А если бы я убедил его просто жить на земле, никого не трогая и никому не вредя?

Михаил нахмурился, ответил нехотя:

– Знаешь… давай лучше об этих, как их, рейсах. Самолеты летают часто?

– В Москву? – изумился Азазель. – Что за вопрос? Все дороги ведут в Москву, как в старину вели в какой-то там Рим. А под мышкой не хочешь? Не так уж там и пахнет.

– Ни за что, – отрубил Михаил. – И никогда больше не хочу такой гнусности. Узнают, мне никто руки не подаст, как здесь говорят.

– А ты не говори, – предложил Азазель.

Михаил посмотрел на него с видом лорда на никчемного пьяного простолюдина:

– Но я же знать буду?

Грузовичок оставили на стоянке в аэропорту, места на обратный рейс Азазель, оказывается, заказал еще вчера, то ли повезло, то ли в самом деле все рассчитал настолько точно.

Михаил молча удивился, но все-таки решил, что громадный опыт жизни среди людей подсказывает хитрому демону, как и что получится после каждого его шага, а самому Азазелю остается только сравнивать разные варианты и выбирать подходящий.

– Это вот билеты, – сказал Азазель тихо. – Ты молчи и улыбайся. Я сам все скажу, покажу и заплачу. Твой билет у меня, как и все твои бумаги.

Михаил ответил, стараясь не выказывать дрожи в голосе:

– Ты сам перестань дрожать… Другие же летают?

– Правда? – спросил Азазель с интересом. – Ну, ты меня успокоил.

Улыбающаяся на верхней ступеньке трапа стюардесса улыбнулась особенно широко и обещающе статным рослым мужчинам, видимо, как понял Михаил, имеет в виду комфорт и особые удобства в полете. Азазель подмигнул ей, Михаил от тычка в спину пошел быстрее по проходу между сиденьями.

– Мишка, – велел Азазель сзади, – твое место у иллюминатора. Вообще-то это мое, но я добрый, люблю смотреть, как тебе будет ой как страшно…

Сам он сел с ним рядом, а справа соседом оказался очень немолодой самец представительского класса, холеный, хорошо одет, но на нем словно бы написано крупными буквами, что он уже отошел от бизнеса и теперь просто наслаждается жизнью, что вдруг оказалась прекрасной и удивительной, кто бы подумал, когда весь в работе.

В салоне по три кресла в ряд по одну сторону прохода, три по другую этот немолодой самец со старомодной вежливостью усадил сперва жену на другой стороне, заботливо поправил ей подголовник, за что феминистки могли бы предъявить ему обвинение за намек на женскую слабость, только после этого опустился на сиденье рядом с Азазелем.

Пассажиры привычно вжимались в ожидании взлета в кресла поглубже, начали прикрывать глаза темными повязками на резинках.

Азазель шепнул Михаилу:

– Лететь всего час, а они спать!.. Что за народ пошел? Как здоровье берегут, как берегут, все поголовно антиэйджингисты…

Бизнесмен на покое услышал, сдержанно улыбнулся. Стюардесса прошла по салону с подносом в руках, предлагая минеральную воду. Бизнесмен произнес со вздохом вполголоса:

– Помню времена, когда стюардессы предлагали вино и даже коньяк. А сейчас, увы, минеральная… С ума посходили со своей погоней за здоровым образом жизни и надеждами дожить до бессмертия.

Азазель сказал хитро:

– От коньяка не отказались бы?

– Какой мужчина откажется?