Кристофер Паолини - Эрагон. Наследие

Арья и Фирнен уже ждали их вместе с Рораном и Катриной. Когда Сапфира подлетела ближе, Фирнен издал громкий радостный рев и расправил крылья, перепугав всех птиц. Сапфира ответила ему таким же радостным ревом, а потом аккуратно опустилась на задние лапы и почти нежно поставила Куарока на землю.

Эрагон отстегнул ремни на ногах и соскользнул с седла на траву. Роран подбежал, обнял его, похлопал по спине, и Катрина, чмокнув его в щеку, тоже принялась его обнимать. Смеясь, Эрагон сказал:

– Эй, хватит, не то совсем меня задушите! Ну, и как вам понравилась Эллесмера?

– Она прекрасна! – улыбаясь, воскликнула Катрина.

– Я думал, ты преувеличиваешь, – сказал Роран, – но тут все в точности такое, как ты описывал – просто удивительно! Сильно впечатляет! Особенно тот замок, в котором мы живем…

– Замок Тиалдари, – подсказала Катрина.

Роран кивнул:

– Да, и этот замок подсказал мне кое-какие идеи насчет того, как заново отстроить Карвахолл. А потом еще и Тронжхайм, и Фартхен Дур… – Он только головой покачал и слегка присвистнул.

Они отправились по лесной тропе к западной части Эллесмеры. Друзья шли впереди и как бы вели Эрагона за собой. К ним вскоре присоединилась Арья. Она была похожа на королеву, не меньше, чем когда-то ее мать.

– Добро пожаловать в Эллесмеру, Эрагон. Мы тебе рады. Видишь, как лунный свет встречает тебя?

Он посмотрел на нее:

– Вижу. И я рад всех вас видеть, Губительница Шейдов.

Она улыбнулась, когда он назвал ее этим именем. Ему показалось, что даже густые сумерки, уже воцарившиеся под деревьями, расступились от ее светлой улыбки.

Эрагон снял с Сапфиры седло, и она улетела куда-то вместе с Фирненом, хотя Эрагону было прекрасно известно, как сильно она утомлена перелетом. Драконы исчезли в направлении Утесов Тельнаира, и, когда они улетали, Эрагон услышал, как Фирнен сказал:

«Я сегодня утром убил для тебя трех оленей. Они ждут тебя на траве возле хижины Оромиса».

Куарок пустился следом за улетевшей Сапфирой: яйца драконов по-прежнему находились при ней, а он должен был их охранять.

Меж огромными стволами деревьев-домов открылась небольшая полянка, окаймленная кустами кизила и штокрозы. На полянке стояли накрытые столы с самыми разнообразными угощениями. Множество эльфов в роскошных нарядах приветствовали Эрагона негромкими возгласами и певучим смехом, в которые время от времени врывались песни и музыка.

Арья заняла свое место во главе праздничного стола, и белый ворон Благден опустился на резной шест рядом с нею, каркая и декламируя отрывки из каких-то древних поэм. Эрагон сидел рядом с Арьей, и они ели, пили и веселились до глубокой ночи.

Когда праздник начал понемногу стихать, Эрагон, улучив несколько минут, побежал через темный лес к дереву Меноа. Вели его, скорее, обоняние и слух, чем зрение.

Звезды уже высыпали на небе, когда он вынырнул из-под изогнутых тяжелых ветвей гигантских сосен и остановился, переводя дыхание и собираясь с мыслями, прежде чем пробраться сквозь паутину сплетенных корней Меноа.

Он остановился у подножия огромного ствола, приложил руку к морщинистой, изъеденной временем коре и соединил свои мысли с медленно движущимися мыслями той, что некогда была живой эльфийкой.

«Линнёа… Линнёа… Проснись! – сказал он. – Мне нужно поговорить с тобою! – Он подождал, но дерево никак ему не ответило. Это было все равно что пытаться мысленно говорить с морем, или с воздушным океаном, или с самой землей. – Линнёа, я должен поговорить с тобой!»

В мозгу его словно ветер вздохнул, и он ощутил некую мысль, слабую и далекую, которая словно говорила: «Что тебе нужно, Всадник?..»

«Линнёа, когда я был здесь в последний раз, я сказал, что отдал бы тебе все, что ты захочешь в обмен на светлую сталь под твоими корнями. Я вскоре покину Алагейзию, так что я пришел, чтобы выполнить свое обещание, пока я еще здесь. Чего бы ты хотела от меня, Линнёа?»

Дерево Меноа не отвечало, но ветви его слегка вздрогнули, и иглы посыпались на корни, расползшиеся по всей поляне. Эрагон вдруг понял, что дерево… смеется! Во всяком случае от него исходило ощущение веселья.

«Ступай», – еле слышно прошептал тот голос в его мозгу, и дерево Меноа прервало с ним мысленную связь.

Он постоял еще несколько минут, окликая Линнёа по имени, но дерево отказывалось отвечать. В конце концов Эрагон так и ушел с ощущением, что этот вопрос остался нерешенным, хотя дерево Меноа, похоже, было иного мнения.