Анна Грачева: Люди до. Новая история

Значит, правление не стало добавлять, привычное для всех этих девушек, лекарство в пищу и дало им возможность чувствовать, как дает мне. Это настораживает, но я не знаю их планов, относительно нас, поэтому не строю никаких предположений, пока не строю. Я киваю на слова Кары и продолжаю есть. Когда моя миска опустела, я уже хотела встать с места, но девушка останавливает меня, хватая за руку, под столом. Я вопросительно на нее смотрю, а она, еле заметно шепчет мне, не придвигая головы в мою сторону.

– Подожди немного, не вставай, пока не услышишь сигнала, разрешающего сделать это, а потом иди за мной следом.

Я удивленно поднимаю брови, но потом принимаю эти правила, и не привлекаю больше к себе внимания, сижу в ожидании, разглядывая присутствующих за столом. Многие тоже уже закончили, есть и сидят с опушенными на стол руками и, уставившись перед собой, ожидая разрешения встать, что должно последовать, если верить сидящей рядом темноволосой, голубоглазой, стройной девушке – Каре. Большинство из присутствующих, мне не знакомо, лишь в некоторых лицах я узнаю своих дальних соседей, или женщин, что случайно попадались мне на глаза ранее, а может, они просто похожи, на виденных мной людей. Я вглядываюсь в каждое лицо, пытаясь увидеть маму, но ее здесь нет. Когда я уже хотела уткнуться в тарелку и пустить одинокую слезу отчаяния, я вижу лицо, которое не ожидала здесь увидеть вовсе. Это морщинистая, старая женщина, совсем не похожа на ту, властную и самодостаточную личность, что я видела ранее, но я узнаю ее. Это госпожа Варн, член совета, отвечающая за обучение. Что она здесь делает? Почему не скрылась, после нашего разговора? Возможно, ее преклонный возраст, помешал податься в бега, вместе с остальным Советом. А может и остальные члены Совета пяти, находятся неподалеку, в таких же отдельных комнатах, что и я? Тогда почему член Совета пяти, находится здесь, рядом с обычными гражданами бывшего Основного города? Почему именно ее отпустили? Может они не узнали ее и приняли за обычную женщину? Вопросы роятся в моей голове, может быть, поэтому, я не могу отвлечься от разглядывания женщины, от осознания, что даже люди Совета могли быть захвачены и уравнены со всеми нами.

Госпожа Варн замечает мой взгляд и еле уловимо кивает мне. Она меня узнала? Я не успеваю прочитать в ее глазах ответы, потому что она опускает голову в свою тарелку и черпает последнюю ложку из своей миски, кладет ложку на стол и смотрит точно так же, как остальные, перед собой, подавая знак окончания принятия пищи. Когда все присутствующие в комнате смирно сидят около минуты, звучит громкий звук, оповещающий окончание обеда. Не сговариваясь, женщины поднимаются со своих мест, медленно продвигаясь к двери, что противоположна той, из которой появилась я. Я иду ведомая потоком, то и дело, оборачиваясь на Кару и выискивая глазами госпожу Варн, которая скрывается за дверьми и теряется в тусклом коридоре.

После ярко освещенной комнаты, войти снова во мрак, непривычно для моих глаз, и я промаргиваюсь, приводя зрение в порядок. Через некоторое время, я снова привыкаю к освещению и начинаю различать коридор, вдоль которого мы движемся и открытые двери, расположенные с правой стороны от нас. В них постепенно заходят женщины из нашей цепочки, а мы продолжаем идти дальше, пока Кара, идущая следом за мной, не берет меня за руку. Я оборачиваюсь к ней.

– Куда мы идем?

– Шшш, – издает она звук, призывающий меня к молчанию, и продолжает шепотом, что еле различим в звуках шагов, – твоя комната, находится через четыре, следующих за этой. Ее номер 125, запомни. – Она прекращает говорить, но не отпускает мою руку, а проделывает какие-то манипуляции, разжимая мои пальцы, что плотно сцеплены, он волнения. Она вкладывает мне в руку бумагу и поворачивает к двери номер 124. Напоследок шепнув «Не читай, пока они не выключат свет»

Я оборачиваюсь на нее, немного замедляя шаг, но вскоре в мою спину начинают толкать чьи-то руки, и я захожу в свою сто двадцать пятую комнату. Мои пальцы, все так же сжаты в кулак, только теперь еще крепче, чем раньше. Я храню в них что-то ценное, что позволит мне понять что-то. А может, и нет, но я не рискую ослушаться девушку, что проявила ко мне внимание, и следую ее наказаниям.

Попав в свою комнату, я даже рада, что она освещена и в ее обстановке имеется кровать, столик и стул. Больше ничего, но это уже что-то. По сравнению с теми условиями, что были предоставлены мне ранее – это шикарная комната. Я с разбегу падаю на кровать и как можно незаметнее засовываю бумажку, переданную мне, под резинку своих серых штанов. После этого я просто лежу и позволяю себе расслабиться, вытянув ноги, и руки вдоль туловища и прикрываю глаза, отдыхая от впечатлений. Я обдумываю произошедшее со мной и делаю вывод, что сейчас вечернее время суток и пища, которую мы принимали – была нашим ужином. Это единственное объяснение того, что все разошлись по комнатам, готовясь ко сну. Предположить, что из этих небольших помещений можно выйти только для того, чтобы пройти в столовую, я боюсь. Ведь это означает плен, из которого мне нет выхода. Это безысходность, которую я не хочу принимать на себя, раньше времени. Я хочу разобраться во всем этом и лучше делать это постепенно, не шокируя себя заранее, неверными рассуждениями.