Гай Орловский - Рейд во спасение

Когда тропа снова стала шире, Обизат догнала их и сказала с негодованием:

– Еще чего! Не ты победитель Кезима. В тебе нет силы и воли Кезима, какие чувствую в доблестном герое Михаиле Черном Мече… Потому у него право меня брать когда и как хочет!

– Гм, – ответил Азазель, он чуть ускорил шаг, – ты не только остроглазая, но и уши у тебя, как у летучей мыши? Пора и прибить… А что-нить еще чуешь, кроме величия своего доблестнейшего героя из героев?

Она крикнула в спину:

– Ты мог бы стать героем, но ты трус. Тебя пугает бремя.

– Еще и умная, – сказал Азазель пораженно. – Убивать пора… Жаль, не чуешь засаду впереди. Птицы вон с того места упорхнули, кузнечики не поют… ах да, тут нет кузнечиков! Да и птиц что-то не водится… Но как-то странно тихо, не находишь?.. Где твое женское чутье?

Он резко ускорил шаг, в какой-то момент метнулся в прыжке. И тут же на то место обрушился град мелких камней, пущенных из пращи.

Азазель ускорился, исчез, Михаил сказал резко:

– Обизат, держись за мной! Ему может понадобиться помощь!

– Азазелю? – крикнула она за спиной.

– А что, ему не понадобится?

– Он расчетливый, – прокричала она, и он не понял, похвала это или осуждение. – А здесь сложностей нет…

Из-за высокой гряды впереди высунулась лохматая голова, густой голос грозно проревел:

– Это наши земли!.. Убирайтесь!

Там же, впереди, послышался рассудительный голос Азазеля:

– У нас свои земли кому бы подарить… Дайте нам проход, мы не задержимся.

– Вы здесь останетесь, – проревел голос.

Азазель сказал печально:

– Почему вы такие злые? Мы мирные люди…

Лохматый приподнялся, в руках толстый лук с уже наложенной стрелой, быстро оттянул тетиву. В тот момент, когда отпускал из пальцев кончик стрелы, Азазель выхватил пистолет и выстрелил.

Стрела ударила рядом с его головой, а стрелок исчез. Азазель в несколько гигантских прыжков, будто превратился в кузнечика, оказался там на гребне.

Михаил и Обизат в напряжении смотрели, как он красиво обернулся и помахал рукой.

– Он был один!

– Я же говорила, – напомнила Обизат, – твой Азазель расчетливый.

Азазель дождался их, стоя над телом, что распадается очень медленно, явно демон не чистокровный, кивнул на тропу.

– Я пойду впереди. Вряд ли эту тропу охраняют. Какой-то беглый облюбовал себе здесь местечко.

Не дожидаясь ответа, он ускорил шаг, ухитряясь проскакивать даже там, где тропа сужалась до ширины одной ладони. Михаил отстал, как и Обизат, наконец спереди донесся довольный крик Азазеля:

– Вы там осторожнее, черепахи! Здесь вообще нет тропы… Ладно-ладно, не пугайтесь!

Тропа начала опускаться, а дальше пошла по дну странного ущелья, где гора словно разрезана от вершины и до основания исполинской бритвой.

Так они двигались больше часа, и на всем протяжении пути Михаил с содроганием видел высеченные в стенах справа и слева великанские морды демонов, иногда человеческие, но чаще звериные, в которых иногда все же угадывались черты, присущие племени людей.

– Это их боги? – спросил Михаил дрогнувшим голосом.

– Нет Бога, – ответил Азазель наставительно, – кроме Всевышнего, а Христос пророк Его. Бог един, других нет, есть только демоны.

– Гадкие морды, – буркнул Михаил.

– Да, – согласился Азазель, – вряд ли Обизат влюбится. Хотя кто знает?.. Женщин понять трудно. Говорят же, что любовь зла, женщины любят козлов, а еще иногда и мужчин…

Обизат обиженно фыркнула и пошла немножко в стороне, чтобы не слышать, но расстояние держала такое, чтобы не пропустить ни слова.

Огромные морды провожали их злобными взглядами, Михаил сперва полагал, что чудится, но когда две головы повернулись в их сторону, ощутил, как страх пронизывает с головы до пят.

Дальше тропа снова начала карабкаться вверх, но все равно по обе стороны высокие скалы.

На скалах оживились крылатые твари с кожистыми крыльями, жадно провожали их взглядами, вытягивая головы. Глаза у всех, как заметил Михаил, посажены впереди, как у всех рептилий, потому смотрят прямо в отличие от птиц, что поворачиваются боком, когда стараются рассмотреть тебя.

Тропа вильнула, дальше шли по чудовищному миру из черно-серых скал, покрытых пеплом, дорога часто поднималась ввысь, и приходилось двигаться на дикой высоте под близким красным сводом, словно в гигантской пасти под свисающими сверху красными наплывами и наростами, в которых ощущается своя непонятная жизнь.