Татьяна Корсакова - Змеевы дочки

– …Лизонька… – Тетя Сима плачет, громко сморкается в кухонное полотенце. – Он пришел утром, показал какие-то бумаги, сказал, что за Санечкой плохой пригляд, сказал, что забирает до выяснения обстоятельств…

Лиза мечется по кухне, от окна до двери и обратно, слушает причитания тети Симы и думает, думает. Она запрещает себе паниковать, она решает ехать в детский дом. Вот только ни в одном из детских домов Перми Санечки нет. И бумаг никаких нет. И человека, который его увел, никто не знает.

Телефонный звонок раздается среди ночи, в пустой квартире он звучит болезненно громко.

– Слушаю! – Лиза хватает трубку, прижимает к уху.

Мужской голос в трубке мягкий, интеллигентный. Голос предлагает проявить здравомыслие и договориться: Санечка в обмен на обрывок карты, той самой, которую отдал Лизе отец. Смешная плата за право снова увидеть брата, и Лиза уже готова согласиться.

– Где мой брат? – Ее собственный голос дрожит от волнения. – Я хочу его увидеть, убедиться, что с ним все в порядке!

– Я вам перезвоню, – говорит голос, и связь обрывается.

А через четыре дня приходит напечатанное на машинке письмо. Завтра же Лиза должна прибыть в Чернокаменск вместе с картой.

Времени на сборы мало, его хватает лишь на то, чтобы отпроситься на неделю с работы, но Лиза надеется, что они с Санечкой успеют вернуться в Пермь намного раньше.

Путь до богом забытого Чернокаменска неблизкий. На заснеженной, местами занесенной сугробами дороге старенький грузовик глохнет дважды. Пассажирам приходится выходить, помогать водителю разгребать снег. Так даже лучше, остается меньше времени на тяжелые думы.

В Чернокаменске Лизу уже ждут. Долговязый мужчина выныривает из наползающих сумерек, воровато оглядывается по сторонам. Он не спрашивает, кто она такая, потому что и так знает.

– Садись! – кивает на старые сани.

– Где мой брат? – Лиза старается быть сильной и смелой.

– Привезла? – спрашивает мужчина, стегая лошадь кнутом.

– Привезла. – Она прижимает к груди сумку с вещами и документами. – Но сначала вы должны сказать мне, где Санечка.

– Я тебя к нему отвезу. – Он оборачивается, смотрит на Лизу таким взглядом, что впору пожалеть обо всей этой затее. Но жалеть она не станет, она приехала за братом и без него не вернется!

А темнеет тут быстро. Куда быстрее, чем в Перми. И фонарей никаких нет, кругом тьма. Тьма и, кажется, волки. От приглушенного волчьего воя лошадка нервно всхрапывает, переходит на резвую рысь. Домов больше не видно, дорога сворачивает в сторону леса, туда, где воют волки…

Человек темной тенью вырастает посреди дороги. Молодой, невысокий, приятный. И голос у него приятный, тот самый голос, что разговаривал с Лизой по телефону.

– Елизавета? – спрашивает человек и приветливо улыбается. Его улыбке хочется верить, но Лиза знает, что доверять никому нельзя.

– Где мой брат? – отвечает она вопросом на вопрос.

– Он здесь, в чернокаменском детдоме. Я отвезу вас к нему и сделаю все возможное, чтобы мальчика вернули вам незамедлительно, но сначала мне нужно увидеть карту.

Осознание, что она в ловушке, приходит в тот самый момент, когда из-за туч выглядывает белый бок луны. В ловушке на лесной дороге, наедине с незнакомцами.

– Мне нужен только брат, – говорит Лиза, открывая сумку. – Понимаете? Я больше ничего не желаю знать. Я заберу Саню, и мы с ним тут же уедем.

– Я вас понимаю. – Человек улыбается, его поза расслабленная, и даже приближающийся волчий вой, кажется, не может вывести его из равновесия. – Но и вы меня поймите. Я всего лишь посредник, мне нужно убедиться.

Карту он рассматривает в желтом луче карманного фонарика, очень внимательно изучает каждую деталь.

– Она настоящая, – говорит Лиза. – Мне дал ее отец.

– Я вижу, что настоящая. – Его улыбка становится еще шире, еще обаятельнее. – Спасибо, Елизавета! Я вам очень признателен. – Он оборачивается к долговязому, говорит приказным тоном: – Мефодий, отвези девушку в детский дом.

С души падает огромный камень. Так просто. Зря она боялась…

Вот только во взгляде долговязого Лиза видит что-то такое, от чего сердце снова обреченно сжимается еще до того, как на голову обрушивается страшной силы удар. Падая в снег, Лиза думает не о том, что ей больно, а о том, что она подвела Санечку и папу. Умирать с этим чувством вины очень страшно, но умереть все равно придется. Последнее, что она слышит перед смертью, – это тоскливый волчий вой…