Патриция Маккиллип - Барды Костяной равнины

Обо всем этом Зоя поведала Фелану, пока оба сидели за столом, не спеша начинать новый день.

– Меня пригласили спеть во время официального ужина в честь гостей из Гризхолда. Придешь?

Взгляд Фелана сделался озадаченным.

– Не помню, приглашали ли нас. Надеюсь, что нет.

– Он снова исчез? – негромко спросил Бейли Рен, опустив чашку на стол.

– Испарился, как роса с дикой сливы, сразу после празднования дня рождения короля. Думаю, даже не заглянул домой переодеться. И не представляю, где его сейчас можно найти. Его легче всего отыскать, когда у него кончаются деньги.

Школьный эконом приподнял чашку, опустил взгляд и вновь поставил ее на стол.

– Отчего бы тебе не поискать в школьных счетных книгах?

– Кого? Отца?

– Э-э… Нет, я думал о твоем исследовании.

– Сведения о каких-то легендарных камнях… – озадаченно протянул Фелан. – Откуда им взяться среди расходов на пиво и латки на сапоге мэтра?

Губы Бейли медленно раздвинулись в легкой улыбке, обрамленной линиями морщин, будто знаками, оставленными на его лице десятилетиями скрупулезных записей.

– Ты удивишься, увидев, какие странные вещи можно найти в этих книгах. Они велись сотни лет, с того самого лета, когда первые ученики начали возводить каменные стены вокруг этой башни.

– Но Костяная равнина… ведь это, вероятнее всего, не более чем поэтический образ. Легенда. Людские грезы, веками передававшиеся от воображения к воображению. Так говорится о ней в большинстве научных статей. Доказательств ее существования в некоем реальном месте нет. Любой стоячий камень в Бельдене в том или ином исследовании связывают с Костяной равниной, и любое доказательство этой связи неизменно сводится к поэзии. То есть возвращает нас к мифам и грезам.

– Вот как? – Бейли отхлебнул остывающий кофе, и Зоя уже не впервые задумалась, что у отца на уме. – Ты говорил, что выбрал эту тему за простоту. Между тем простой она вовсе не кажется.

– Ничего подобного, – возразил Фелан. – Я напишу эту работу с закрытыми глазами, как только придумаю, с чего начать.

Вскоре после этого он ушел в библиотеку. Бейли, налив себе еще кофе, поднялся с чашкой наверх. Окинув взглядом беспорядок на кухне, Зоя решила, что уборка от нее никуда не убежит, и отправилась давать урок пения полудюжине учеников из начинающих.

Чистые переливчатые детские голоса и негромкий мелодичный дискант Зои, взвивавшийся над ними, привлекли слушателей. В проеме распахнутых дверей небольшого класса мелькнула и задержалась тень. Зоя вскинула взгляд на ее владельца – юного златовласого Фрезера. Голубые глаза над острыми волчьими скулами горели огнем нетерпения, жаждали тайн, изумлялись порывам хозяина и переменам в его собственных костях и теле. Очевидно, его привлек ее голос: он слушал, точно завороженный, его огромные затуманившиеся глаза смотрели на нее, не узнавая, как будто она, безымянная, только что поднялась во весь рост прямо из-под половиц.

Дождавшись конца урока и пропустив мимо себя устремившихся наружу учеников, он наконец шевельнулся и заговорил.

– Зоя… – Ее, как и Фелана, отделяла от него расплывчатая граница между учеником и мэтром, нетитулованным, но наделенным властью. – Я думал… Я хотел бы спросить об одной вещи.

– О волшебстве? – догадалась Зоя.

Лицо Фрезера дрогнуло, щеки налились румянцем.

– Я думал, это секрет, – неуверенно возразил он.

– Да, такой секрет, что даже я не знаю об этом ничего. Отчего ты спросил об этом Фелана? То есть я понимаю, отчего ты задал этот вопрос именно ему, но откуда возник сам вопрос? Из прочитанного?

Во взгляде Фрезера мелькнуло недоверие. Войдя в класс, он двинулся к Зое, будто влекомый какой-то тайной упрямой силой.

– Как вы можете об этом спрашивать? Я слышу его в вас. Слышу волшебство в каждом спетом вами слове. Слышу силу. Откуда бы могло взяться само это слово, если бы оно ничего не значило?

В ответ Зоя изумленно уставилась на него, пытаясь представить себе, что он чувствует и что хочет сказать. Он подошел ближе. Его горящие глаза были полны страсти, название которой он вряд ли нашел бы и сам. Примерно так же, как Зоя чувствовала Фелана или отца, еще не видя их, она почувствовала и безрассудную жажду, тоску Фрезера, будто нечто неясное и непокорное, на ощупь ищущее путь наружу, в мир.

– Объясните же, что оно такое? – хрипло сказал он.

– Не знаю, – голос Зои тоже куда-то исчез. – Я мельком вижу его там и сям, среди нот, между строк старинных баллад – тень, след чего-то могучего и древнего. Возможно, лишь воспоминания. Отголоски.