Вера Камша: Сердце Зверя. Том 3. Синий взгляд смерти. Рассвет. Часть третья [litres]

– Ты с ним говорить пробовал? – зачем-то спросил Лионель. Вальдес в ответ лишь поморщился, Савиньяк бы, наверное, тоже поморщился, спроси его кто между делом, говорил ли он с Рудольфом.

– Приехали, – Муха указал на прямо-таки крепостные ворота, возле которых чернели драгунские мундиры. Патруль успел прибежать и вовсю занимался нужным делом, а именно не пускал внутрь стянувшихся на дармовое зрелище соседей.

– Похвали драгун, – шепнул Лионель, придерживая Проныру, как и положено скромному охраннику.

– Дам морковку, – пообещал адмирал и не дал, зато не преминул подмигнуть расфуфыренной тетке необъятных размеров. Толстуха девически потупилась и тут же покосилась на товарок – заметили ли? Те заметили и придвинулись поближе к воротам, однако караульные никого впускать не собирались, и внушительные створки как распахнулись, так и сомкнулись. Растерянно взлаял цепной пес, шарахнулись в стороны породистые мохноногие куры, надо думать, те самые, что склевали кураж, а грязно-белый петух забил крыльями и прокукарекал что-то верноподданное.

– Отставить, – велел птице Бешеный, оглядывая немалый, хорошо выметенный двор. В ближнем углу, нарушая гармонию, кокетничала с облаками огромная лужа, совершенно неуместная в столь достойном хозяйстве, в дальнем виднелась кучка народа, от которой уже отделились «фульгат» и драгунский капитан. Мир был тесен, особенно в пределах экспедиционного корпуса, – на помощь Мишелю подоспел тот самый Бертольд, что участвовал в ловле поросенка. Вальдес драгуна тоже узнал.

– Вы не находите, что все повторяется? – осведомился он, цепляя поводья за луку седла. – Безобразия, удирающая свинья, наши встречи, даже лужа. Прошлый раз она тоже присутствовала. Это был арбалет или что-то с выдумкой?

– Арбалет, – подтвердил Мишель. – Охотничий, только запущенный жуть. За снастью ж следить надо, а тут хоть бы в тряпицу завернули.

– Безобразие, – припечатал альмиранте. – Я это искореню в память дядюшки Везелли. Вы уже вникли в местные страсти? Муха доложил о многолетней войне, но я еще ни разу не воевал с бондарем. За что он на меня покусился?

– Господин адмирал, – Бертольд как-то умудрился не заржать, – покушался не бондарь, а хозяин соседних мастерских, столярных. Пока ездили за вами, я поговорил с местным аптекарем, кажется, это главный здешний сплетник. Стрелявший, Жан Бастьен, в городе его зовут Жан Постник, живет в Мишорье с рождения, унаследовал от отца мастерскую, теперь это почти мануфактура. Постник никуда не выезжал с самой весны, так что его связь с Залем маловероятна. Зато он последние несколько лет постоянно доносит на владельца вот этой самой бондарной мастерской, которого обвиняет в государственной измене и многочисленных покушениях на его, то есть Постника, жизнь и имущество. Бондарь, Жан Скоромник, отвечает тем же.

Судя по всему, столяр, узнав о вашем прибытии, решил устроить покушение и затем спрятать орудие преступления во дворе своего врага. Для этого он похитил охотничий арбалет, принадлежавший покойному тестю бондаря. Об арбалете Постник знал, потому что прежде состоял со Скоромником в большой дружбе.

– Столяры полны коварства, – кивнул Вальдес. – А где бондарь?

– Во избежание смертоубийства держим в доме. Арбалет он опознал, собственно, эта вещь в свое время и стала причиной ссоры.

– Как интересно!

– Монсеньор?

– Мы желаем подробностей, – возвестил Вальдес, заставив бедного Мишеля почти подавиться. – Они должны быть прекрасны.

И они были прекрасны! Болтливый аптекарь выложил, что тесть бондаря, заядлый охотник, оставил зятю в наследство дорогущий арбалет. Скоромник, предпочитавший видеть дичь уже на тарелке, собирался его продать, и тут Постник, тоже отродясь не охотившийся, воспылал к чудо-оружию воистину Дидериховой страстью. Будучи лучшим другом наследника, он принялся выпрашивать вожделенную цацку сперва просто так, затем ко дню своего рождения и, наконец, пожелал купить. Как именно торг перерос в склоку, аптекарь, к своему глубочайшему сожалению, не знал, но о последующих событиях Бертольд с Мишелем получили исчерпывающий отчет.

Прежде владения Постника и Скоромника разделяла дедовская капустная грядка. Постник в одну ночь возвел высокий забор, Скоромник подал жалобу на беззаконный захват двух бье принадлежащей ему земли и загубленный урожай овощей. Жалобу отклонили по причине отсутствия точной границы, а спустя пару недель забор сгорел. Столяр утверждал, что его поджег бондарь, бондарь обвинял столяра, а накуролесили подмастерья красильщика. Спьяну и на спор. Тем не менее уставшее от кляуз городское начальства обязало истцов разделить владения каменной оградой, а издержки поделить пополам. Истцы стену возвели, но обвинили друг друга в эсператистской ереси и оскорблении величества.