Джеффри Лорд - Осень Ричарда Блейда

Ричард Блейд, откинувшись на спинку кресла под низко нависавшим колпаком коммуникатора, мрачно оглядел компьютерный зал.

Настроение у него было неважное. После возвращения из Ханнара ему удалось отдохнуть всего лишь месяц, хотя его двадцать второе странствие отнюдь не выглядело легкой прогулкой. Вместе с великой армией великого ханнарского завоевателя, местного Аттилы или Александра Македонского, он прошел не одну тысячу миль, одновременно двигаясь вверх по служебной лестнице. Он начал свой поход низшим из низших, «гасильщиком», в чьи обязанности входило добивать раненых врагов огромной дубиной, закончил же его генералом, вторым лицом в войске после великого владыки, грозного, непобедимого, бессмертного.

Что касается бессмертия, тут можно было бы еще поспорить, как у всех людей, у воинственного властелина имелась шея, которую Блейд в подходящий момент и перерезал, избавив многих и многих в Ханнаре от лютой смерти, от рабства, насилия и наглого грабежа. Легионы же грозного повелителя, когда Блейд лицезрел их в последний раз, подыхали от голода и жажды в пустыне — в наиболее бесплодной и жуткой местности на всей планете, куда он сам и завел армию. Жестокая мера, безусловно, но чтобы прекратить нашествие саранчи, лучше всего лишить ее пищи.

Из тех пылающих песков Блейд выбрался только с помощью телепортатора, сообщив Лейтону, что закончил свои дела в Ханнаре и мечтает вернуться домой. Месячный отпуск, проведенный в Дорсете, едва позволил ему восстановить силы, первую неделю он пил, пил и пил, словно желая утопить в кокаколе, соках, чае, пиве и минеральной воде воспоминания о страшной пустыне под обжигающим солнцем. Потом странник пришел в себя и начал постепенно интересоваться окружающим — насколько к этому располагала ненастная погода ранней весны. Но едва он снова обрел вкус к жизни, как Лейтон вызвал своего подопытного кролика в Лондон, и весь апрель, май и июнь полетели к черту. Можно сказать, еще дальше, ибо Блейду пришлось вынести бесчисленное множество медицинских процедур и проверок. Затем его, как всегда, пихнули в кресло, потребовав, чтобы он отправился в Азалту. Интересно, что он там будет делать без телепортатора?

Угрюмо ухмыльнувшись, странник уставился на лорда Лейтона, с привычным автоматизмом фиксируя изменения, произошедшие с его светлостью. Увы, старик выглядел не самым лучшим образом! Он пытался бодриться, однако с каждым месяцем это получалось все хуже и хуже. Вроде бы глаза его все так же сверкали, а знаменитая воркотня и язвительный сарказм попрежнему приводили ассистентов в священный трепет, — однако Блейд прекрасно понимал, что этот наигранный страх — одна лишь видимость, дань уважения сотрудников к своему чудаковатому и престарелому шефу. Весьма престарелому! Недавно его светлости стукнуло восемьдесят шесть, и никто бы не дал ему ни годом меньше.

А ведь они любят его, подумалось Блейду, когда он бросил косой взгляд на суетившихся у пульта помощников. Любят и берегут, хотя кому удавалось уберечь человека от старости? Тем не менее разум Лейтона, как и в прежние времена, оставался непревзойденным. То, что его мозг успевал переваривать за неделю, другой специалист не смог бы усвоить и за десять лет; и все же с каждым месяцем, с каждым днем ассистенты и помощники его светлости начинали играть все более и более важную роль в проекте «Измерение Икс». Теперь, уже у компьютера священнодействовал не только сам старый профессор; все чаще и чаще ему приходилось поручать эту процедуру молодым сотрудникам. Но самое главное — запуск — Лейтон не доверял никому.

Странник попытался отвлечься от этих грустных дум о бренности земной, настроиться на то, что произойдет сейчас, вскоре, через десять минут или четверть часа. Впрочем, все будет как обычно. Обжигающая волна боли, к которой он никак не может привыкнуть, тьма, холод, нескончаемый полет сквозь неведомые пространства, пробуждение… И — новый мир! Мир, что ждет его там, за гранью земных небес, мир, который на месяц или два станет для него домом… Возможно, более дорогим, чем Земля…

Он не хотел лгать самому себе: у него почти не оставалось якорей — родной реальности. Тех якорей, что привязывают человека к определенному месту, к городу или стране; живых якорей, без которых ни город, ни страну нельзя считать родиной. Дж., любивший его как сына и почти такой же древний, как Лейтон… его светлость, еще один старый ворчун… Два старика и трехлетняя малышка Аста, которая, по сути дела, принадлежала миру Земли не больше, чем сам Блейд. Других близких людей у него здесь не осталось.