Джеффри Лорд: Ричард Блейд, герой

Ричард Блейд прожил четыре жизни.

Первая началась в весеннем Ковентри, в 1935 году, когда крохотное существо с блестящими темными глазенками впервые появилось на свет, суливший так много чудес — и, в порядке исключения, выполнивший свои обещания. Правда, чудеса эти, по большей части, оказались недобрыми.

Он рос крепким пареньком. Родительский дом, школа, нелегкие военные годы — все это промелькнуло стремительно и незаметно, как часто бывает в детстве. Потом — Оксфорд, пять лет напряженных занятий, спорт, девушки, книги, преддверие возмужания… В конце 1956-го он перешагнул порог школы «Секьюрити Сервис», выбрав себе профессию, еще не зная, что принесет ему в будущем загадочный и романтичный титул «агент секретной службы Ее Величества». Начиналась новая, взрослая жизнь, в десятилетие которой уместились смертельно опасные — и такие захватывающие! — операции в Африке и Америке, Европе и Юго-Восточной Азии, на суше, в воздухе и на воде — но, как не без юмора заметил шеф Блейда, «в основном — в сумерках».

Операции? Это сухое профессиональное определение ни в малейшей степени не соответствовало роду его занятий. Ибо те операции, которыми занимался Ричард Блейд, всегда граничили с авантюрой. Он и был авантюристом, чаще всего работавшим в одиночку, умевшим с успехом использовать все, чем так щедро одарила его природа: недюжинный ум и мужское обаяние, физическую мощь, фантастическую скорость реакции, несокрушимое упорство, хитрость и умение выжить в любой ситуации. К тридцати трем годам он стал агентом суперкласса, своеобразным «смертельным оружием» британской разведки, и получил право самостоятельного выбора заданий.

Он выбрал. Вернее, не отказался от того, что было предложено, словно по наитию ощутив всю невероятность новой, третьей жизни, приоткрывшей перед ним двери в неведомые миры. Он не знал, что ждет его там, рай или ад; он не ведал, как выживет в тех чуждых реальностях, куда забрасывал его, нагого и безоружного, удивительный аппарат, творение полусказочного гнома из подземелий Тауэра. Но было ли это важным? Не сад Эдема и не преисподнюю искал Ричард Блейд, ибо и то, и другое он мог обрести на Земле; его манило необычное, неиспытанное, рискованно-острое…

Горизонты двадцати семи миров распахивались перед ним; он странствовал по их бескрайним океанам и континентам, сражался и любил, спасался бегством и искал сокровища, обретал и терял друзей, карал несправедливость, бился с людьми и чудовищами, водил армии в сражения и сидел в осаде, штурмовал замки средневековых баронов и базы инопланетных пришельцев. Пираты Альбы, дикие конники-монги, амазонки Меотиды и Брегги, ньютеры Тарна. катразские хадры, гладиаторы Сармы, чудодеи Иглстаза подчинялись ему, шли за ним, обуреваемые тягой к свободе, к золоту или власти. Он был героем и победителем, властелином и полководцем, конкистадором и неутомимым любовником. Он был…

Важно, однако, кем он стал. Пожилым человеком, достаточно крепким, чтобы прожить еще долгие десятилетия на Земле, но дороги в иные миры закрылись перед ним навсегда. Так кончалась его третья жизнь: пятнадцать лет странствий и необычайных приключений, потом — еще восемь, томительных и бесплодных, проведенных в кресле высокопоставленного чиновника. Он сильно изменился; слишком резким был переход, слишком мучительной — надежда повторить то, что ушло безвозвратно, просочилось в песок времен вместе с юностью, молодостью, зрелыми годами.

Он ничего больше не ждал от жизни. Но случилось так, восемь последних лет оказались не прелюдией к старости, а увертюрой к новым странствиям. Он совершил их не в том теле, что принадлежало ему от рождения — ну так что ж? Другая плоть и немного иной облик не были слишком серьезной платой за возвращенную молодость, за прелесть новых странствий, за чудо четвертой жизни, дарованной ему судьбой. Его новые путешествия начались с Айдена, прекрасного и загадочного мира, ставшего для него вторым домом; поэтому сам Блейд именует этот период своей жизни айденским. И мы, следуя его дневниковым записям, поступим также.

В наших хрониках будут описаны все его приключения, о которых удастся получить достоверную информацию — сорок, пятьдесят или шестьдесят эпизодов, каждый из которых достоин отдельного повествования.