Р. Бэккер - Воин-Пророк

«Текне… — произнес Наутцера, и Ахкеймион впервые услышал в его голосе страх. — Древняя наука… Это она! Ахкеймион, другие тоже должны это увидеть! Пошли этот сон остальным, прошу тебя!»

«Но…»

«Что — но? Что, еще что-то стряслось?»

Еще как стряслось. Вернувшийся Анасуримбор, живой потомок мертвого короля, только что снившегося Наутцере.

«Да нет, ничего существенного», — отозвался Ахкеймион.

Почему он так сказал? Почему он скрывает существование Анасуримбора Келлхуса от Завета? Почему защищает…

«Хорошо. Я и это едва в состоянии переварить… Наш древний враг наконец-то обнаружен! Он скрывается за живыми лицами! Если ему удалось пробраться в императорский двор, в самые высокие круги, значит, он может проникнуть почти везде, Ахкеймион. Везде! Пошли этот сон всему Кворуму! Пусть весь Атьерс содрогнется этой ночью!»

Рассвет казался мощным и дерзким, и Ахкеймиону невольно подумалось: может, он всегда выглядит таким, когда его приветствуют тысячи копий? Первые солнечные лучи вынырнули из-за фиолетового края земли, залив склоны холмов и ряды деревьев бодрящим утренним светом. Согианский тракт, древняя прибрежная дорога, существовавшая еще до Кенейской империи, уходила на юг, прямая, словно стрела, и терялась вдали, в холмах. По ней устало брела колонна людей в доспехах, а сзади тащился обоз; сбоку от колонны ехал отряд конных рыцарей. Там, где до солдат дотянулись солнечные лучи, на пастбище падали длинные тени.

Это зрелище изумило Ахкеймиона.

Заботы, столь долго заполнявшие собою его дни, померкли перед ужасом сегодняшней ночи. То, что он видел глазами Сесватхи, никак не соотносилось с миром бодрствования. Конечно же, мир дневного света мог причинить ему боль, мог даже убить, но все это казалось мышиной возней.

До нынешнего момента.

Вокруг, насколько хватало глаз, рассеялись Люди Бивня, теснясь вокруг дороги, словно муравьи вокруг яблочной шкурки. Вон отряд верховых скачет к далекой гряде холмов. А вон сломанная повозка торчит среди чащи обтекающих ее со всех сторон копий, словно лодка, севшая на мель. Кавалеристы галопом несутся через цветущие рощи. Местные юнцы что-то вопят с верхушек молодых берез. Вот это картина! И ведь это — лишь частица их истинной мощи.

Вскоре после того, как Священное воинство покинуло Момемн, оно распалось на отдельные армии, возглавляемые Великими Именами. Если верить Ксинему, причиной тому отчасти была предусмотрительность — по отдельности им будет легче прокормиться, если император нарушит слово и не даст продовольствия, — а отчасти упрямство: айнритийские дворяне просто не смогли договориться, каким путем лучше двигаться к Асгилиоху.

Пройас настаивал на побережье; он намеревался идти на юг по Согианскому тракту до его конечной точки, а уже оттуда свернуть на запад, к Асгилиоху. Прочие Великие Имена — Готьелк со своими тидонцами, Саубон с галеотами, Чеферамунни с айнонами и Скайельт с туньерами — отправились прямо через поля, виноградники и сады густонаселенной Киранейской равнины, думая про себя, что Пройас слишком уж привык хитрить и петлять, вместо того чтобы идти напрямую. Но древние кенейские дороги представляли собой обычные разбитые колеи, а командующие просто понятия не имели, насколько быстрее можно передвигаться по мощеному тракту…

При их нынешней скорости, сказал Ксинем, конрийцы доберутся до Асгилиоха намного раньше остальных. И хотя Ахкеймиону это внушало беспокойство — как они смогут выиграть войну, если обычный поход наносит им поражение? — Ксинем, похоже, был уверен, что это хорошо. Они не только завоюют славу своему народу и своему принцу, но еще и дадут другим хороший урок. «Даже скюльвенды, и те знают, на кой хрен на свете дороги!» — воскликнул маршал.

Ахкеймион тащился вместе с мулом по обочине, окруженный скрипящими телегами. С первого же дня пути ему приходилось прятаться в обозе. Если колонны марширующих солдат походили на передвижные казармы, то обозы напоминали скотный двор на колесах. Запах домашнего скота. Скрип несмазанных осей. Ворчание мужиков с пудовыми кулаками и пудовыми сердцами, время от времени сопровождающееся щелканьем кнутов.

Ахкеймион смотрел на ноги; от раздавленной травы пальцы сделались зелеными. Он впервые задался вопросом: а почему он прячется в обозе? Сесватха всегда ехал по правую руку королей, принцев и генералов. Так почему же он этого не делает? Хотя Пройас продолжал хранить видимость безразличия, Ахкеймион знал, что он бы смирился с его обществом — хотя бы ради Ксинема. Да и какой ученик в смутное время не желает втайне, чтобы его старый наставник оказался рядом?