Дуглас Брайан - Мертвое Сокровище

Его окатил сильный запах пыли. Так пахло в гробницах, которые Конану иной раз доводилось разворовывать. С запахом не было связано приятных воспоминаний. Обычно в таких местах, охраняя сокровища, находилось какое-нибудь отвратительное чудовище, у которого имелось свое представление о правильном поведении живых и мертвых. И хотя чаще всего этот страж бывал по существу прав, Конану приходилось настаивать на своем и вступать с ним в поединок.

Поэтому он заранее обнажил меч и ступал на цыпочках.

Но никакого чудовища за занавеской не оказалось. Там было еще одно ложе, а на нем рядком лежали мужчина и женщина. В полумраке Конан не мог разглядеть их лип, но оба явно не были молоды.

На шее женщины лежали бусы. Слишком глубоко вдавливались они в тело, так что возникало ощущение, будто эту спящую задушили бирюзовой ниткой. Возможно, мрачно подумал Конан, именно так и обстояло дело.

Что касается мужчины, то тут сомнений не было, поскольку кинжал с богато украшенной рукоятью торчал у него из груди.

И тем не менее оба тела выглядели так, словно люди просто заснули. Тление не коснулось родителей Оризии. «Чары? — подумал Конан. — Но кто их наложил и для чего?» При мысли о том, что девушка живет в одном доме с мертвецами и, возможно, длится это уже не первый год, у Конана мороз прошел по коже. Он ненавидел волшебство и чародеев. И если этот Берлис не только убил, но и заколдовал обитателей усадьбы, — Конан его разыщет, и тогда проклятому магу не поздоровится.

Впрочем, ему в любом случае не поздоровится. Это киммериец себе обещал.

Он опустил занавеску и вернулся к Оризии. Та глядела на него тревожно.

— Ты не разбудил их?

— Нет. Спят себе и не дышат, — буркнул Конан.

— Это хорошо, — с облегчением произнесла Оризия. — Когда они дышат, я начинаю беспокоиться.

— А что, они иногда дышат? — изумился Конан.

— Не знаю, — призналась Оризия. — Я не решаюсь их трогать. Я просто знаю, что если они будут дышать, то у нас будут неприятности. Так сказал Берлис.

— Это его слова?

— Ну да! Он ласкал меня и говорил приятные вещи. Я же тебе рассказывала! А родители могли это увидеть. Он сказал…

— Да, я понял, — перебил Конан, не желая повторения циничных и злых слов неведомого, но уже ненавистного Берлиса. — И он избавил себя от этих возможных неприятностей?

— Да. Наконец-то ты понял!

— Он не сказал тебе, как он это сделал?

— Он сказал, что теперь все будет в порядке.

— И ты рассказала ему, где сокровища? Ну, те самые, которые подарил змей из колодца?

— Да. — шепнула Оризия. — Я ему сказала, и он обещал принести их сюда. Мне. Он говорил о том, как я буду красива, когда драгоценные камни засверкают в моих волосах, когда нити с самоцветами обовьют мои руки, когда золотые браслеты украсят мои ноги, а наборные пояса украсят талию…

— Большой, должно быть, умник этот Берлис, — фыркнул Конан. — Ты хорошо описала его, Оризия, но расскажи мне теперь о том, как выглядит его лицо.

— Оно круглое, с большим носом и вот такими глазами. — Оризия показала на огонек лампы.

— С красными глазами?

— Ну, они не вполне такие. Они переливаются — вот что я хотела сказать.

— Переливаются оранжевым, красным, желтым?

— Да. Они почти как у волка, но переливаются. Это понятно?

Конан видел, что девушка очень старается угодить ему, и, наклонившись, поцеловал ее в щеку.

— Совершенно понятно, Оризия. Ты большая умница. Расскажи мне теперь о том месте, куда ты направила Берлиса.

— Я его не отправляла…

— Я хочу сказать — о том месте, где были спрятаны сокровища. Он ведь поехал именно туда после того, как… уговорил твоих родителей не дышать?

— Да. — Оризия принялась наматывать на палец длинную прядь. — В полудне пути отсюда, если ехать прочь от восходящего солнца, есть старый курган. Никто не знает, кто там похоронен. Просто груда камней. Очень большая груда камней, огромная! — Оризия взмахнула рукой, показывая — какая огромная. — Там никто не останавливается. Пустое место, нет ни колодца, ни тени, чтобы отдохнуть. Просто гора камней.

— Ясно, — пробормотал Конан. — Камни под камнями.

Глаза Оризии радостно блеснули.

— Ты понял! Отец забрал все драгоценности и увез их. Он сказал, что все проклятое должно быть завалено камнями. А мне было обидно. Мне хотелось, чтобы они блестели под солнцем, как в то утро, когда я впервые их увидела. Но отец велел даже не думать об этом. Он очень сердился.

— А как же твоя сестра? — осторожно спросил Конан. — Ведь эти драгоценности погубили ее!