Дуглас Брайан - Змея и мумия

Она никак не ожидала отпора. Ведь люди, плывущие на лодках, были ее законной добычей. И вдруг добыча взбунтовалась!

Она зашипела от ярости, отравляя воздух своим зловонным дыханием. Но нахальное маленькое существо на носу лодки ответило громким воинственным криком. Снова кумуди атаковала, и снова сильный удар по голове заставил ее отступить. На этот раз железный крюк багра повредил ей глаз. Боль вынудила змею прибегнуть к другой тактике. Она нырнула.

Варвар ликующе хохотал, глядя, как исчезает в глубине длинное, сверкающее чешуей тело. Казалось, змее не будет конца.

— Глупый водяной червяк! — кричал Конан. — Трусливая болотная жаба! Покажись, я укорочу тебе хвост!

— Сет покарает нас! Мы погибли! — возопили стигийцы. — Что ты натворил, невольник? Кто просил тебя нарушать волю Сета?

— Давайте схватим его и отдадим кумуди, — предложил старший из них. — Возможно, тогда Сет сжалится над нами!

Матросы вскочили и попытались окружить Конана, Их было четверо, но клинки их ножей оказались слишком коротки. Варвар вращал в воздухе багром с такой легкостью, будто в руках у него была полая тростина. Старшине команды он проломил голову, двоих свалил за борт сильными ударами. Последний, истошно завопив, метнул в Конана свой нож. Киммериец молниеносно взмахнул багром, и нож вонзился в его древко, не причинив варвару никакого вреда. Подвывая от страха, стигиец прыгнул за борт. Дальнейшая его судьба доподлинно не известна, но наверняка печальна.

Курчавые волосы Басры встали дыбом. Могучая фигура Конана в действии испугала его сильнее, чем кумуди. «Таких людей не бывает, — думал он. — Это демон. Теперь я знаю точно».

Однако вместе со страхом Басра испытывал невероятный прилив сил и странное опьянение. Его грудь распирал восторг. Сердце стучало, словно боевой барабан.

— Как жаль, что врагов оказалось мало! — крикнул он. — Нет ничего приятнее, чем видеть их поражение!

Киммериец глянул на него и кивнул, одобрительно улыбаясь. Радость битвы еще переполняла его. Но внезапно он округлил глаза и издал предостерегающий возглас. Басра в недоумении оглянулся через плечо и застыл. Страшная голова кумуди, окровавленная, с выбитым глазом, висела прямо перед ним. Басра набрал полные легкие воздуха, чтобы закричать, но вопль застыл в его глотке. Он попробовал отбежать, но ноги приросли к плетеному настилу. Собственное тело отказалось служить негру.

Змея метнулась к нему, обхватила его туловище своей гибкой, холодной шеей и подняла в воздух. Одна рука Басры осталась свободной, вторую прижало к боку.

Боль в стиснутых ребрах неожиданно отрезвила его. Тупой, парализующий страх сменился острым желанием жить. И свободная рука сама собой потянулась к ножу, спрятанному в складках набедренной повязки. Змеиное горло пульсировало прямо над ним, и Басре захотелось впиться в него зубами. Ладонь нащупала рукоятку ножа и словно срослась с нею. Помедлив долю мгновения — она растянулась бесконечно долго, — Басра отдался во власть наитию, с удивлением обнаружив, что его тело знает, что делать. Точно отмеренным движением он вонзил нож прямо в пульсирующее горло под нижней челюстью.

И тотчас змеиные кольца разжались, и Басра упал обратно в лодку, ударившись головой о борт. Кумуди застыла, как столб, и вдруг змеиное тело выгнулось дугой. Она принялась колотить головой о воду, поднимая тучи брызг. Волны, вздыбленные чудовищной агонией, толкали лодку в корму, и она удалялась все дальше и дальше от издыхающей твари.

— Ты сделал третий шаг к своей совбоде, — сказал Конан, когда Басра пришел в себя после падения. — Ты убил врага. Сам, своими руками. Дальше

пойдет проще, поверь мне.

Басра пощупал пальцами шишку на гудящей голове, тихонько повыл, а после сказал деланно-равнодушным тоном:

— Жалко ножа. Хороший был нож, красивый.

— Где же я найду тебе змею с изумрудным глазом? — язвительно спросил старый заклинатель, когда Татхэб пришел к нему на постоялый двор. Впрочем, заведение это больше походило на ночлежку для бродяг. В праздники здесь останавливались те самые нищие из паломников. Бывший учитель Татхэба жил тут по двум причинам: во-первых, на постоялом дворе в изобилии водились крысы, потребные для кормежки его питомцев, а во-вторых, за хорошую плату здесь поселили бы не только змей, но и морских холодных спрутов.

Хутту — так звали заклинателя — к жизненным удобствам относился пренебрежительно. Седмицами он не совершал омовений и нисколько не устрадал из-за этого. Блохи и клопы никогда его не кусали. Единственным, к чему он относился почти благоговейно, являлась его лысина. Раз в седмицу он скреб ее пемзой, а по прочим дням заботливо смазывал сандаловым маслом.