Дуглас Брайан - Замок крови

«Это точно», — подумал Конан, с насмешливым любопытством поглядывая на толстячка-графа. Тем не менее варвар не склонен был принимать его предостережения всерьез…

…до того мгновения, пока предупреждающий холодок не пробежал по его телу, заставив волосы на загривке чуть приподняться, как у дикого животного, почуявшего близкую опасность. Варваром руководил, скорее, инстинкт, чем какие-либо рациональные соображения. Он по-прежнему ничего подозрительного не замечал: просто старая груда камней, где много лет подряд жили и умирали предки этого забавного пухлого человечка, который называет себя графом Леофриком. И все же Конан насторожился. Нет, мертвецов он не боялся. У киммерийца были давние и довольно фамильярные отношения со смертью. Он и сам нередко поставлял новых жильцов в царство мертвых.

Другое дело — темная магия, присутствие незримых злобных сил. Магию Конан не выносил, а магов предпочитал убивать, не задавая им лишних вопросов. И сейчас инстинкт дикого зверя, которому киммериец привык доверять, предупреждал о таящейся здесь иррациональной опасности.

Конан коснулся рукояти меча. Это его отчасти успокаивало. Большинство монстров, да и привидений не переносило прикосновения доброй стали, а Конан не без оснований считал себя мастером клинка. Как-нибудь справится. Он и сам не знал, для чего ввязался в эту историю… Может быть, от скуки. Может быть, рассчитывая поживиться за счет Леофрика — обычно господа, которых что-либо пугает, бывают более чем щедры с телохранителями. Пять золотых в день — такие деньги на дороге не валяются.

— Вход в замок был завален камнями, — предупредил Леофрик. — Вряд ли кто-нибудь возвращался сюда и трудился над тем, чтобы освободить входы. Так что нам придется поработать.

Говоря «нам», он, естественно, не имел в виду собственную персону. Конан вместе с прочими телохранителями спешился и принялся разгребать завал. Большие камни были навалены здесь в беспорядке, и их оказалось довольно, чтобы оборвать любые контакты замка с внешним миром. Трудились почти до самого заката. Пока сильные мужчины поднимали и отбрасывали в сторону крупные булыжники и обломки скалы, крестьяне и женщины собирали хворост, чтобы сразу же растопить камины, а граф Леофрик беспокойно ходил вокруг замка, как бы пытаясь установить, не случилось ли здесь во время его отсутствия каких-либо тайных катастроф. Он то ощупывал стены, то приподнимался на цыпочки и старался заглянуть в окна, то прикладывал ухо к замшелой стене и вслушивался. Конан то и дело поглядывал в его сторону с нескрываемым насмешливым любопытством. «Я больше не колдун!» Надо же! А был когда-то? И чем же вы занимались, господин граф? Вызывали духов, общались с мертвыми, стремясь выведать тайны будущего? Для чего люди предаются таким глупым занятиям? Ради наживы? Стремясь испытать захватывающее ощущение власти над обстоятельствами, людьми и потусторонним миром? Конан не раз убеждался в том, что это ощущение власти было более чем иллюзорным. Рано или поздно на колдуна восставал тот самый потусторонний мир, которым несчастный болван думал повелевать, и те самые демоны, что побывали во власти смертного человека, освобождались и разрывали мага на части. А если этого и не происходило — что ж, всегда мог найтись такой же смертный человек, который пресекал путь «всемогущего мага» обыкновенным ударом меча. И нередко этим смертным человеком оказывался Конан-киммериец.

Но вот Леофрика убивать пока не хотелось. Скорее, этот человечек вызывал у Конана симпатию. Если он когда-то и вызвал в мир темные силы, то сейчас нашел в себе достаточно мужества, чтобы вернуться и уничтожить последствия своих безответственных опытов.

Что ж, Конан охотно поможет ему в этом.

Но вот последний камень отвален, и перед усталыми путешественниками предстала распахнутая дверь. «Странно, — подумал Леофрик. — Помнится, я закрывал ее. А потом еще велел навалить камней — ради предосторожности. Помню, это назвали перестраховкой. Да уж, какой смысл громоздить гору камней, если засов надежен и дверь прочна, а в замке нет живых людей. И все же кто-то пытался выбраться отсюда… Очень странно. Нужно быть настороже».

Вслух он этого, однако, не высказал, а просто запалил факел и первым вошел в темные недра замка.

Ничего особенного их внутри не ждало. Дрожащий свет факела выхватывал из темноты сырые стены и истлевшие гобелены, покрытые плесенью. На некоторых можно было видеть остатки картин: женщины в саду, фрукты в вазах или олени, пьющие воду из ручья. Но чаще разводы плесени рисовали собственные картины поверх прежних, создавая гротескные и иногда довольно жуткие сцены: среди причудливо разбросанных пятен виделись искаженные в агонии лица, растопыренные пальцы, сведенные судорогой руки, изогнутые немыслимой дугой тела.