Дуглас Брайан - Остров Забвения

— Креветки! — рычал он. — Отрыжка кашалота! Все сдохнете!

Конан даже не прятался, а преспокойно сидел на дюне и наблюдал.

— Все-таки я разленился здесь, — неспешно думал он. — Смотрю, как другие делают мою работу.

Лес ожил, заговорил голосами раковин, но дерущиеся не обратили внимания на это. В их исступленной злобе обнаружилось что-то странное, нечеловеческое. Они остановились только тогда, когда вышедшие из леса рыбаки окружили их с трех сторон — с четвертой пенилось море.

Сим добрался до соплеменников, и рыбаки сразу оставили промысел. Они высадились с другой стороны острова, чтобы появиться перед пиратами неожиданно. Сим стоял в их числе и сжимал острогу так, что у него побелели пальцы.

Сражавшиеся обернулись к ним и замерли. Они смотрели на острия гарпунов, на лезвия ножей и силились понять, что, собственно, произошло — куда подевалась команда, где корабль, откуда взялись черномазые с копьями?

С хриплым ревом Торвальд, стоявший сзади своих противников, взмахнул топором дважды, и два пирата обагрили прибой своей кровью. Последний матрос успел вонзить свой гарпун прямо в раскрытый, изрыгающий брань рот капитана. Но топор, запущенный Торвальдом, все равно разрубил ему голову.

— Как все это странно, — заметил Конану старейшина. — Они могли угнать нас в рабство, но почему-то сошли с ума. Что так на них повлияло?

Варвар пожал плечами.

Вдруг Сим удивленно закричал, показывая пальцем на тело одного из разбойников. Рыбаки обступили труп, размахивая руками и возбужденно переговариваясь.

Было из-за чего удивиться. Из глаз, ушей и ртов погибших пиратов, омерзительно извиваясь, поползли плоские черные черви. Они стремились к воде. Их были тысячи, и береговая полоса сделалась черной от обилия корчащихся студенистых тел.

Морская вода убивала их сразу. Они мгновенно белели и скоро образовали грязную накипь, облепившую берег. Но морские птицы, которым они понравились на вкус, склевали их подчистую.

Капитан Нэш, бритунец и хороший человек, глянул на светящиеся морские волны и произнес:

— Не знаю, как это объяснить. В море обитают разные твари. Возможно, команда «Морской чумы» заразилась ими где-нибудь в неизученных водах. А может…

— Продолжай! — потребовал Конан. Они стояли на берегу. На рейде покачивалась бритунская каравелла.

— Всякий раз попадая сюда, я хочу оставить королевскую службу, — сказал Нэш. — Во мне просыпается поэт, мечтатель… Может, этот остров — волшебный? Он способствует выявлению скрытого в человеке одним своим воздухом или составом воды.

— Мудрено, — покачал головой варвар. — Выходит, эти черные, гнусные сволочата…

— …и были тем, что пираты носили в себе. В своих мыслях, в своей душе, — заключил бритунец и вежливо улыбнулся.

— Все может быть, — сказал Конан и задумался. Катэ подошла к нему и села у его ног.

— Смешная, — тихо промолвил он и погладил ее по волосам. Капитан Нэш бесшумно удалился.

— Смешная, — повторил Конан. Катэ повернулась к нему, улыбаясь сквозь слезы.

А через день Конан отплыл в Бритунию.

В этих краях полгода ночь и еще полгода — сероватые сумерки. В сумерках живут существа, человеку чужие, бледные, молчаливые. Большого вреда от них нет, но люди всегда чувствуют их присутствие. От этого людям не по себе — и только.

Другое дело — твари, оживающие ночью. Откуда берутся они, куда деваются, когда бесконечная ночь все-таки проходит? Наверняка этого никто не ведал. Ночные создания очень опасны, их манит живое тепло человеческое крови, потому что они никогда не могут согреться.

Кроме существ сумеречных и ночных обитают здесь шерстистые носороги, исполинские медведи, мастодоны и морские-люди-без-ушей, среди которых встречаются и хищные.

На другом, далеком берегу студеного моря, чьи волны дымного цвета, вообще никогда не сходит снег. А на этом, под топким слоем земли, всегда лед. Унылое занятие — рыть здесь могилу. Прежде нужно три дня кряду жечь большой костер, а после разгрести землю и долбить подтаявшую корку.

Конан часто думал: почему бы попросту не сжечь покойника, раз уж костер все равно горит, пожирая драгоценное топливо? Почему бы не спустить его в круглую полынью, почему бы попросту не оставить где-нибудь подальше от лагеря, облив водою и обеспечив тем самым прочный ледяной саркофаг?

Вандер Глопп, философствующий бродяга, единственный в лагере обладатель косматых штанов из шкуры индрикотерия, пояснил ему: