Джеральд Старк: Заложники Рока

Более причин задерживаться в Дашеаре у отряда не имелось.

Среди людей, особенно тех, кому довелось родиться или жить в краях, окружающих Рабиры, уже которую тысячу лет ходило зловещее поверье. Якобы в ночь нарождающейся луны в холмах иногда можно увидеть лошадь без всадника – кобылу вороной масти, с глазами, словно рдеющие угольки. Там, где она проскачет, остаются выжженные на камне и на земле оттиски копыт, вянет трава, осыпаются посевы. Не приведи боги оказаться на ее пути, не говоря уж о том, чтобы пытаться ее преследовать или ловить – вороная будет рада любому всаднику. Она позволит забраться на свою спину, а с рассветом исчезнет вместе со своей добычей, потерявшей разум и заплутавшей в дебрях пугающих сновидений. Порой эта лошадь беспрепятственно забегает в обнесенные неприступными стенами города, и тогда люди в каменных домах просыпаются, крича от страха, не имеющего ни формы, ни имени.

Говорят, вороная кобыла и есть ночной кошмар, сотканное рабирийской магией наваждение… Гули же утверждают, якобы никто и никогда не сравнится с людским племенем в умении пугать самих себя, шарахаясь от воображаемых чудовищ.

И пусть никакой полуночной кобылы на самом деле не существовало, но Блейри да Греттайро никак не мог отделаться от мысли, что его жизнь в последнее время крайне напоминает смертельные скачки на призрачной вороной лошади. Иногда он даже видел во сне лошадь с горящими багрянцем зрачками, несущуюся галопом по лесной дороге, и себя самого, судорожно вцепившегося в разметанную гриву. Ему казалось, будто он различает стоящие на обочине полупрозрачные силуэты тех, чьей смерти он способствовал – прямо или косвенно, в Рабирах, Мессантии, Кордаве или Ианте. Он твердо знал: стоит лошади хоть немного замедлить бег, и его настигнут – если не мстительные фантомы, то вполне живые сообщники, наконец смекнувшие, в сколь глубоком и непроходимом болоте завязли, следуя за своим вожаком.

Потому скачка должна продолжаться – пока вороная кобыла и ее наездник не доберутся до финальной черты, где бы та ни пролегала. Или не погибнут.

Блейри затруднялся в точности ответить, когда он обнаружил себя на спине угольно-черной твари. Может быть, он оседлал призрачного скакуна еще в детские годы, только не осознавал этого? Или чуть позже, когда на свет явились дуэргар, «Непримиримые», сколоченные его усилиями из кучки близких друзей и единомышленников? Блейри несказанно удивился, с какой легкостью ему удалось убедить рабирийскую молодежь совершить сначала первую, а затем и последующие дерзкие вылазки в людские города. Все шло отлично, если не считать язвительных насмешек со стороны покойного ныне Князя Забытых Лесов и его окружения, полагавших действия дуэргар сумасбродными выходками горстки скучающих юнцов.

После нескольких весьма удачных охот перетрусившие обыватели Мессантии наконец-то спохватились. Блейри предпочитал не вспоминать лишний раз о провалившемся замысле, обернувшемся гибелью для доброй дюжины его соратников. Однако втайне он гордился содеянным: та безумная ночь запечатлелась в людской памяти весьма и весьма надолго. И пусть минуло почти три десятка лет, однако по столице Аргоса до сих пор разгуливали ужасающие в своих подробностях, передаваемые шепотом слухи о крови, щедро оросившей феерию Обручения с Морем, и том кошмаре, что творился от заката до рассвета в кварталах, примыкавших к дворцу дожей.

Уцелевшим дуэргар пришлось спешно бежать под защиту пугающей репутации Рабиров. Драго тогда всецело насладился их поражением, устроив отпрыску семьи Греттайро выволочку, достойную занесения в Летописи Забытого Края. В ответ Блейри самоуверенно заявил, что не откажется от своих идей, даже если Князь швырнет виновника треволнений в Мессантии людям.

До выдачи дело не дошло: вмешались родственники провинившихся, упросив Князя проявить снисходительность к неразумным подросткам. Однако между старым Драго да Кадена и вожаком дуэргар возникла стойкая, год от году крепнущая неприязнь. Блейри и его компания продолжали тревожить кровавыми набегами Аргос и Зингару – но теперь проделывали это не чаще трех-четырех раз в год, осмотрительно намечая в качестве жертв маленькие поселки в уединенной местности и исчезая при первых признаках опасности. Иногда они решались нанести визит в более отдаленные края – однажды изрядно пошумели в Гхазе Шемской, а лет пять назад почтили своим сомнительным присутствием несколько городов в окрестностях Ианты.