Ярослав Веров: Земля 2.0 (сборник)

— «Мухолково» на связи, — громко пророкотало в динамиках, а в левом верхнем углу центрального экрана возникло окно, в котором проявилось изображение мужчины в военной форме. Василий замер. Евсей Сергеевич тоже на мгновение заколебался, неуверенно покосившись на мигающую красным дугу четвертой высокой опорной орбиты, после чего решительно тряхнул головой и произнес:

— Говорит дежурный оператор СКП12М237, регистрационный номер КАКМ22/117. У нас чрезвычайная ситуация на ВО-4. ЧСКК «Wielkoludzie» начал несанкционированный сход с орбиты, по траектории, ведущей к столкновению со стационарными орбитальными объектами. На вызовы ЧСКК не отвечает. Попытки коррекции траектории не зафиксированы. Считаю необходимым для устранения угрозы привести в действие протокол «Свет».

— Принято, — после короткой паузы отозвался военный. — Протокол «Свет» запущен. Прошу передать текущие координаты объекта, расчетную траекторию, предложения по наиболее безопасным конусам разлета обломков и точное время окончательного принятия решения.

Нет, все эти параметры военные могли бы «снять» и сами (что они, кстати, скорее всего, давно сделали), но ответственным за состояние дел в своем секторе орбит все-таки оставался дежурный диспетчер. Так что, поскольку никакой войны или нападения в настоящий момент не было и не предвиделось, решение о выстреле, призванном ликвидировать образовавшуюся на четвертой высокой опорной орбите угрозу, принимать должен был тоже он. Со всеми вытекающими из этого последствиями… На мгновение в диспетчерской повисла напряженная тишина, как вдруг… в динамиках раздался хриплый голос:

— Kogo kurwa przyniуsі?

— Ответили! — выдохнул Василий и тут же ожесточенно лупанул по клавише сенсорного пульта, включая автопереводчик, после чего зло заорал: — Вы там совсем мозги пропили, пшеки долбаные? А ну быстро включили автомат предупреждения столкновений, курвы!

— …automat unikania kolizji, dziwki! — эхом донеслось из динамиков.

— О, matko boska! — испуганно пискнуло из динамиков. После чего тревожно мигающая дуга четвертой высокой опорной орбиты сначала прекратила мигать, затем перекрасилась из красного в оранжевый, почти сразу начавший постепенно выцветать в желтый. Евсей Сергеевич подождал пару минут, после чего повернулся в сторону все еще висящего в углу экрана изображения военного и с явственно слышимым облегчением в голосе громко произнес:

— Внимание, «Мухолково», говорит дежурный оператор СКП12М237, регистрационный номер КАКМ22/117. Вследствие выхода на связь экипажа ЧСКК «Wielkoludzie» и предпринятых после этого действий диспетчерского пункта контроля пространства СКП12М237 констатирую, что применение протокола «Свет» в отношении ЧСКК «Wielkoludzie» потеряло необходимость. Прошу произвести отмену данного протокола. — Столь витиевато пришлось выражаться вследствие того, что все сказанное и сделанное в этой диспетчерской скоро неминуемо станет предметом рассмотрения в суде. Те ребята, которые сейчас находились на борту ЧСКК «Wielkoludzie», совершенно точно очень сильно вляпались. Вообще-то, на предупреждение подобных ситуаций работало очень много систем, программ и строжайших статей уставов. За безопасностью ближнего космоса человечество следило очень и очень пристально. И любые нарушения здесь пресекались со всей строгостью закона. Никаких космических «чернобылей» и «фукусим» здесь никому не надо было. Но как сказал в свое время гениальный Эйнштейн: «Бесконечны лишь Вселенная и глупость человеческая, при этом относительно бесконечности первой из них у меня имеются сомнения»…

— Принято. «Мухолково», отключаюсь, — отозвался военный, и окно с его изображением плавно истаяло с центрального экрана…

— Ну что, молодой, как первые впечатления? — с легкой усмешкой поинтересовался Евсей Сергеевич у стажера, когда они, сдав наконец столь нервно закончившееся дежурство и пройдя парочку кругов ада предварительного расследования, добрались-таки до терминала вызова колесного беспилотника. Тот поежился и бросил:

— Да уж, жесткач полный. Лучше б я в театральный пошел…

— В театральный, говоришь… — хмыкнул Евсей Сергеевич. Потом что-то прикинул и, повернувшись на пол-оборота влево, рубанул рукой.

— Вон там, где-то в двух с половиной тысячах километров южнее, есть развалины города Вавилон. Слышал про такой?

— Ну да, — недоуменно отозвался стажер.

— Так вот, этот город еще четыре тысячи лет назад был очень развитым центром цивилизации. Центром торговли, ремесла, науки, культуры. И на его улицах и площадях, а также в особняках богатых горожан и дворцах знати сотни актеров, факиров, заклинателей змей, талантливейших танцовщиц и искуснейших арфисток развлекали толпы людей, приводили в восторг тысячи ценителей и заставляли рукоплескать сливки тогдашнего общества, вплоть до царей и цариц… — Он на мгновение замолчал, как будто бы не замечая недоуменного взгляда, которым уставился на него стажер, после продолжил: — Так вот, могу тебе сказать, что все они, так же как и нынешние, старались сыграть свои роли «на уровне лучших классических образцов», или «предложить новое прочтение классических образов», «бросить вызов замшелым традициям», либо «предложить новое видение классики», или там «задать новые тренды в искусстве». Не знаю, как это звучало на аккадском, но смысл был именно таким. Уж можешь мне поверить. — Евсей Сергеевич сделал короткую паузу, после чего закончил. — А потом они возвращались в свои глинобитные хижины, освежались кувшином кислого самобродного пива, после чего валились на лежак из нарубленного тростника и засыпали, укрывшись грубой дерюгой.