Леонард Карпентер - Проклятое золото

Не веря своим глазам, Регнард смотрел, как его приятель-дикарь усилием одних только рук освобождается от кандалов, надетых на него по всем правилам сегодня утром. Разогнув толстые медные браслеты, он поймал за плечо очнувшегося от столбняка гандера, который попытался спастись бегством.

— А вот теперь мы посмотрим, как тебе подойдут твои собственные наручники и сколько времени по надобится тебе, чтобы освободиться от них, — приговаривал Конан, оборачивая бронзовую дважды вокруг шеи своего недавнего спутника и зажимая медные кольца у него на затылке.

Цепь была настолько коротка, что гандер сразу начал задыхаться и ловить ртом воздух не мог. В нарастающей панике он тщетно дергал за цепь, но все было напрасно. Стоящие рядом наконец заметили: происходит неладное, но не сразу разобрались, что именно.

— Он корчится? Его пырнули ножом?

— Нет, это раб взбунтовался!

— Да помогите же ему кто-нибудь! Он же задохнется!

— Ты что, ослеп? Не видишь, что это не бритуниец? Задохнется иноземец-купец, значит туда ему и дорога. Ловите лучше этого негодяя-раба, пока другие тоже не взбунтовались!

В возникшей сутолоке Конан схватил свое оружие и попробовал пробить себе дорогу на волю. Он размахивал каменным топором как безумный, и все в ужасе отшатывались от него. Два стражника, надзиравшие за торгами, выдвинулись вперед, желая схватить Конана, но не успели они взмахнуть своими кнутами, как одни получил несильный удар копьем в живот, плюхнулся на мостовую, согнувшись в три погибели, и завыл от боли. Другому досталось топором по голове, он рухнул как подкошенный, лицо его кровью.

— Берегитесь, дикарь взбесился!

— Он вооружен! Городскую стражу сюда!

Вокруг Конана образовалось пустое пространство, но по-прежнему оставалось тяжелым, слишком уж много вокруг него было людей, и все они не сводили с него глаз. Тогда в отчаянии он ринулся на помост, где стояли рабы, предназначенные для продажи. Ударом каменного топора он перерубил веревку, которой были связаны руки молодого гиперборейца, юноша, издав восторженный вопль, принялся вытаскивать шипы, скрепляющие деревянную колодку и через несколько мгновений сбросил ее с шеи. В это время Конан уже рассекал другую веревку, ею были прикручены друг к другу два каторжника, попутно он ткнул копьем тюремного сторожа который находился при них. Чернокожий кушит не стал дожидаться помощи Конана. Он накинул цепь от своих кандалов на горло аукциониста и дернул с такой силой, что тот повалился без чувств. Не теряя времени попусту, кушит сорвал с его пояса связку ключей и, ринувшись в толпу, растворился в ней. Даже танцовщица из Заморы не растерялась, а, спрятав под накидкой чей-то оброненный кинжал, спрыгнула с помоста и тоже куда-то исчезла.

Воспользовавшись суматохой, беготней и неразберихой, когда все только кричали и никто не знал, что делать, Конан сумел пробиться сквозь толчею к ближайшей улочке. Поняв, что никто его не преследует, Конан пошел спокойно, направляясь в сторону дворца. После месяцев, проведенных в лесах, шумный зловонный город показался ему отвратительным. Почти cpазy он сообразил, что не стоит и пытаться выдать себя за обычного гостя столицы, уж слишком он бросается в глаза, даже в такой разношерстной толпе. Посему Конан избрал другой способ добраться до цели: он побежал, и побежал быстро, словно преследуя дичь на охоте. Разумеется, на него обращали еще больше внимания, чем раньше (да и как не обратить внимание на великана с черной гривой волос, в руках у которого каменный топор и дротик с каменным наконечником?). Зато теперь Конан сильно выигрывал в скорости, а это было главное: успеть добраться до дворца, пока туда не дошли вести о бунте рабов на базарной площади.

Постепенно грязные лабиринты извилистых улочек в многолюдных кварталах бедноты сменились широкими тенистыми улицами, по обе стороны которых за крепкими оградами возвышались особняки знати. Людей здесь было несравненно меньше, и они успевали посторониться при виде могучего варвара с грубым оружием в руках, который с невероятной быстротой несся неизвестно куда. Однако здесь возникала дополнительная опасность. Прежде всего Конана мог сбить с ног и затоптать лошадьми первый встречный отряд всадников, а кроме того, любому стражнику с луком могла прийти в голову светлая мысль — пустить в него стрелу, находясь в безопасности на крыше какого-либо храма.

И Конан опять сменил тактику: высмотрев легкую коляску, которой управлял богато одетый аристократ, киммериец вскочил в нее на ходу и скинул незадачливого франта, перехватив поводья. Он подхлестнул быстроногих вороных коней, и те понеслись вскачь. Конана опьяняла эта стремительная езда, с каждой секундой она приближала его к цели. Наконец коляска вылетела на большую безлюдную площадь перед храмом, впереди уже виднелись ворота королевского дворца. К счастью, они оказались открыты. Часовые, попытавшиеся было преградить Конану путь, шарахнулись в обе стороны, едва избежав тяжелых копыт его скакунов, которые в мгновение ока пронеслись через внутренний двор. Все так же погоняя их, Конан попытался въехать вверх по широким пологим ступеням прямо к главному входу во дворец, однако хрупкая коляска разлетелась уже от первого удара. По-прежнему не выпуская из рук своего оружия, Конан вовремя соскочил с нее и, прыгая через три ступеньки, бросился к высоким дубовым дверям, одна створка которых была отворена.