Крис Уэйнрайт - Голос крови

— Хорошо, очень хорошо,— кивали они,— хозяин будет доволен.

— Серьги, бусы и браслеты из аметиста,— распорядился лысый,— господину это понравится. Ждите, когда он захочет ее увидеть.

— Да, да, понравится,— писклявым голосом подтвердил евнух,— я позову, когда господин распорядится. Отведите ее в белую комнату.

Девушку провели по устланной коврами лестнице и оставили в небольшом помещении, стены которого были выложены снежно-белыми мраморными плитами. Из мебели там была только низкая скамейка, накрытая пушистым покрывалом.

— Сиди здесь.— Старуха указала на скамью и вышла.

В замке повернулся ключ, и пленница осталась одна, без всякой надежды выбраться на волю. Стены были гладкими и глухими, а единственное окошко, забранное узорчатой решеткой, находилось высоко под потолком. И думать было нечего, чтобы каким-то образом попытаться вырваться на свободу…

— Можешь идти.— Советник махнул писцу рукой.— Завтра к утру пусть всех по этому списку приведут ко мне!

Он огладил окладистую черную с проседью бороду и, довольный, усмехнулся. «Завтра приползут эти торговцы, что пытались утаить солидную часть подати, и посмотрим тогда, как они будут умолять не передавать этот список повелителю. Придется им слегка раскошелиться — не бесплатно же мне хлопотать в их пользу!» Советник трижды хлопнул в ладоши.

— Ужинать! Здесь! — коротко бросил он вбежавшему слуге.

Тотчас же зал наполнился роем снующих и хлопочущих вокруг своего господина слуг. Одни несли чашу для омовений и мягкую ткань, чтобы вытереть руки; двое других — изящный полированный столик; за ними появился мальчишка с белоснежной скатертью, которую с ловкостью фокусника расстелил перед хозяином. На столе мгновенно появились кубки, кувшины с вином, блюда с фруктами, и вот уже процессия подавальщиков во главе с поваром несет подносы с аппетитно пахнущей жареной дичью, соусники с пряными приправами, нежную, тающую во рту рыбу, приготовленную по кхитайскому рецепту — чего только не стряпали для господина искусные повара! Поесть он любил — это было видно и по его комплекции, и по заплывшим лоснящимся глазкам, алчно глядящим на пищу в предвкушении предстоящего удовольствия.

Была еще одна причина, по которой советник пребывал в прекрасном расположении духа: сегодня наконец он попробует эту девчонку, к прелестям которой давно уже стремилась его сладострастная натура.

«Дура! — обругал он про себя хозяйку невольницы.— Не захотела ее уступить! И кому? Мне! Вот теперь и служанки у тебя нет, и платы за нее нет тоже». Довольный собою, он потер пухлые руки, выбирая самый лакомый кусок, с которого следовало начать трапезу. Вокруг, ожидая приказаний, почтительно склонились подавальщики. «Девчонка хороша! — Он представил себе, как проведет с ней сегодняшнюю ночь, в чреслах возникло знакомое томление, и он даже зажмурился от удовольствия, продолжая тем не менее равномерно двигать челюстями.— За такую можно было бы и чашу серебра отдать… Видят боги, это я и предлагал неразумной женщине!»

У советника было множество невольниц из разных мест: рослые белокурые и белотелые красавицы из Гандерланда; смуглые, пышные брюнетки из Турана; стройные зингарки, чернокожие кушанки и дарфарки, не говоря уж о заморанских прелестницах — по числу и разнообразию гарем советника уступал разве что гарему его повелителя. Но со временем девушки надоедали советнику, и хотелось чего-нибудь новенького и свежего; тогда, проезжая по улицам Шадизара, он обращал внимание на какую-нибудь из местных красавиц — и не успокаивался до тех пор, пока очередной предмет вожделений не оказывался в его опочивальне.

Он с ухмылкой поглядел на евнуха, стоящего поодаль и ожидающего знака господина. «А тебе этого не дано, кастрат,—подумал он, но от этой мысли по спине пробежал неприятный холодок: в свое время евнух был оскоплен за распутство, принявшее столь невероятный размах, что возмутило даже привычный ко многому Шадизар, и повелитель вынужден был вмешаться.— Ну нет, клянусь Митрой, со мной такого не произойдет, повелитель меня любит, да и ничего непотребного я не делаю…» На миг чернобородый перестал жевать и зашептал молитву, прося богов ниспослать всяческое благоденствие повелителю, после чего кивнул слуге, и тарелка вновь была наполнена.

Прожевывая молодые побеги кхитайского бамбука, он вспомнил, как потчевал сим изысканным яством того варвара. Мысль о могучем киммерийце заставила советника зябко поежиться; приподнятое настроение внезапно испарилось без следа, по спине заструился холодный пот. «Что, если этот киммерийский гигант вздумает явиться за обещанной наградой? — содрогнувшись, он вспомнил холодный блеск синих глаз.— Лекаришку-то не спасли ни стража, ни толстые стены, ни крепкие двери… Может, я и зря не выполнил своего обещания насчет этих пяти чаш серебра?»