Дмитрий Распопов - Исповедники

«Дженни хотя бы держат вместе с семьей».

Я вспомнил письмо от своей знакомой, в котором она проклинала меня и судьбу, которая послала ей меня, а также обещала при встрече оторвать все, что только возможно. Между строками грязных ругательств были и крохи информации о том, что их с семьей и теми, кто участвовал в создании прибора, содержат в каком-то загородном поместье, недалеко от столицы. Им под охраной разрешали прогуливаться по поместью, а также видеться с родными, мне даже такого счастья не выпало.

После последней ссоры с учителем, когда он уговаривал меня потерпеть еще с полгодика и не выплескивать свой гнев на окружающих, мне хотелось просто послать все подальше и уйти отсюда. Конечно, после этого ни о каком возвращении в империю речи не могло бы идти, меня охраняли так, что пришлось бы убить не одну тысячу человек, чтобы покинуть этот дом, а такого бы мне точно не простили.

Гнев за то, как меня отблагодарили за великое изобретение, постоянно боролся во мне с разумом, который обещал, что стоит потерпеть, и все образуется, ведь учитель твердо мне это обещал.

Вспомнив о письме, я протянул к нему руку и ничуть не удивился тому, что оно было распечатано. Всю мою корреспонденцию тщательно проверяли, как и посылки от мамы, в которых она слала домашние вкусности. Мне от них доставались только крошки, поскольку тайная полиция опасалась отравления, и меня кормили только той едой, которую готовили специально отобранные и проверенные повара в замке.

Я открыл конверт и не успел достать листок бумаги, как на лицо мне упал какой-то овальный плотный кусочек картона. Удивленно приподнявшись, я поднял его с покрывала и замер. На нем был изображен я сам! Это был мой подарок, вложенный в золотой медальон, который я подарил при нашей последней встрече с Анной! Сердце издало тревожный перестук, руки резко вспотели, а в горле появился ком от нехорошего предчувствия. Я достал письмо и поплывшим взглядом прочитал уведомление о том, что я стал единственным наследником барона Вильгельма Немальда с обязательным условием пожизненно заботиться о его ассистентке мисс Анне Билофф. Я не мог читать дальше, поскольку буквы расплывались у меня перед глазами и пришлось вытереть слезы.

«Сэр Немальд погиб», – эта мысль принесла мне боль. Он был одним из немногих людей, которые обошлись со мной как с другом, и его смерть задела меня, словно вырвав из сердца кусочек чего-то важного.

«Но Анна?! Тут ни слова о ней!» – Я спохватился и стал быстро читать строчки завещания и приписки адвоката – про Анну не было ни слова.

– Он не мог просто так прислать мне мой подарок, – вслух сказал я. – Значит, с Анной явно что-то случилось!

Я проглотил тугой комок, стоявший в горле, и встал с кровати.

«Если они не найдут ее или не выпустят меня отсюда, я сделаю это сам».

Слезы высохли, а я принял решение, от которого не собирался отказываться. Ведь я обещал ей помочь, когда это потребуется, и теперь пришло время отвечать за свои слова.

Потянув за шелковый шнур, я дождался прихода слуги.

– Мне нужна встреча с сэром Артуром Лонгвилем, и быстро.

Слуга открыл было рот, но, посмотрев мне в глаза, захлопнул его и бегом бросился вниз, к охране.