Майкл Муркок: Сага об Элрике Мелнибонэйском

Сам палач стоял рядом, любуясь на дело рук своих. Был он высокий и тощий и походил на скелет в окровавленном белом платье. Тонкогубый, глаза-щелочки, тонкие пальцы, тонкие, жидкие волосы — и скальпель в руке тоже тонкий, почти невидимый, посверкивающий иногда в бликах пламени, что жарко полыхало в яме в дальнем конце пещеры. Прозвище палача было Доктор Шутник, и он утверждал, будто занятие у него — самое что ни на есть творческое: выдирать тайны у тех, кто не хочет их открывать. Доктор Шутник был Главным дознавателем Мелнибонэ.

Элрик спешился. Палач обернулся к нему и чинно поклонился.

— Наш славный император!

И голос у него тоже был тонкий, и потом он произнес эти слова так быстро, что впору было подумать, будто он ничего и не говорил.

— Приветствую тебя, доктор. Это и есть те самые южане, которых поймали сегодня утром?

— Да, мой повелитель. — Еще один поклон. — Смотри сам.

Элрик холодно оглядел пленников. Он не испытывал к ним сочувствия. Они сами себя приговорили. Им было известно, на что они идут. Но ему показалось, что один из них — мальчик, а другая женщина, хотя все четверо так извивались на своих цепях, что с первого взгляда определить наверняка было трудно.

Тут женщина выплюнула в Элрика остатки своих зубов и прошипела:

— Демон!

Элрик отступил на шаг.

— Выяснил ли ты, доктор, зачем они забрались в наш лабиринт? — спросил он.

— Одни догадки, мой повелитель, не более того. Должен признать, они крепкие ребята. Я так полагаю: они хотели снять карту лабиринта, которой потом могли бы воспользоваться пираты. Но деталей мне пока что извлечь не удалось. Такая вот у нас идет игра. Самое интересное, мы все знаем, чем она закончится.

— Когда же ты разговоришь их, Доктор Шутник?

— О, весьма скоро, мой повелитель.

— Хорошо бы узнать, нужно ли нам готовиться отражать нападение. И чем скорее мы это узнаем, тем больше у нас будет времени на подготовку. Ты понимаешь меня, доктор?

— Да, мой повелитель.

— Отлично, — Элрик не старался скрыть раздражения. День, который начался так хорошо, был безнадежно испорчен.

Доктор Шутник вернулся к прерванному появлением императора занятию. Свободной рукой он ухватил гениталии одного из пленников-мужчин. Сверкнул скальпель, раздался чудовищный вопль. Доктор швырнул что-то в огонь.

Элрик уселся в подставленное кресло. Методы, с помощью которых добывались нужные сведения, вызывали в нем скорее скуку, чем отвращение. Душераздирающий визг, звяканье цепей, пришептывание палача — из-за всего этого от утренней радости, которая совсем недавно царила в его сердце, не осталось и следа. Присутствовать же при допросах входило в обязанности императора. Вот и сейчас придется сидеть тут до тех пор, пока Главный Дознаватель не добьется желаемого. Потом надо будет его похвалить и отдать приказы по отражению нападения. И это еще не все: нужно будет собрать военачальников и решить с ними, как расположить корабли и людей. Совет наверняка затянется до глубокой ночи.

Элрик зевнул и откинулся на спинку кресла. Доктор Шутник колдовал над телами пленников. В руках его мелькали то щипцы, то клещи, то скальпель. Мысли императора обратились к философским проблемам, которые его ум давно уже тщетно старался разрешить.

Не стоит обвинять Элрика в бесчеловечности. Он родился на Мелнибонэ и привык к подобным зрелищам с детства. Даже пожелай он того, император не мог бы спасти пленников, не нарушив при том всех и всяческих обычаев Драконьего Острова. Он приучил себя отбрасывать чувства, которые шли в разрез с его обязанностями императора. Будь хотя бы какой-то резон в освобождении четверых варваров, что дергаются сейчас в руках палача, Элрик не задумываясь освободил бы их. Однако такого резона не было; и потом, сами пленники безгранично изумились бы, встретив иное обхождение.

Когда речь шла о моральных проблемах, Элрик обычно принимал решения, исходя из того, что конкретно он может сделать. Сейчас же он мог только наблюдать, бессильный против обычаев. К тому же император старался поступать не как взбредет в голову, а сообразно поступкам других людей. Так и теперь. Чего ради проявлять милосердие? Лазутчик — это враг. От врагов защищаются, кто как умеет. И потому методы, которые практикует Доктор Шутник, — сейчас наилучшие.

— Мой повелитель?

Элрик вынужден был прервать размышления.

— Я узнал все, что нам нужно, мой повелитель, — тонким голосом произнес Доктор. Две пары цепей были теперь пусты; рабы подбирали что-то с пола и бросали в огонь. Бесформенные тела двоих оставшихся пленников показались Элрику искусно разделанными кусками мяса. Один человек еще подергивался, другой же висел неподвижно.