Майкл Муркок - Элрик — Похититель Душ

— Может быть, сами боги ищут суть и цель, а это всего лишь одна из попыток найти и то и другое. Посмотри! — Он повел рукой, указывая на новый мир вокруг. — Все это создано по законам здравого смысла. Возможно, новые люди будут жить по его законам, а может быть, какой-нибудь фактор уничтожит здравый смысл. Боги экспериментируют, Космическое Равновесие руководит судьбой Земли, люди сражаются и считают, что боги знают, за что они, люди, сражаются… Но знают ли это боги на самом деле?

— Ты лишь еще больше растревожил меня, а ведь я искал утешения, — вздохнул Элрик. — Я потерял жену и мир… и не знаю ради чего.

— Извини. Я пришел попрощаться с тобой, мой друг. Делай то, что должен.

— Хорошо. Я больше не увижу тебя?

— Нет. Мы оба теперь мертвы. Наш век кончился.

Сепирис словно раскрутился в воздухе и исчез.

Осталось лишь ледяное молчание.

Наконец мысли Элрика были прерваны Мунгламом:

— Ты должен протрубить в рог, Элрик. Независимо от того, что за этим последует, ты должен протрубить в рог и покончить с этим навсегда!

— Каким образом? У меня едва хватает сил стоять на ногах.

— Я уже решил, что ты должен сделать. Убей меня Буревестником. Возьми мою душу и жизненные силы, и тогда ты сможешь протрубить в рог.

— Убить тебя, Мунглам?! Единственного, кто у меня остался… Моего настоящего друга? Не говори ерунды.

— Я вполне серьезно. Ты должен это сделать, потому что ничего другого тебе не остается. И потом, нам здесь все равно нет места, и мы так или иначе должны умереть. Ты рассказывал мне, как Зариния отдала тебе свою душу. Что ж, возьми и мою.

— Я не могу.

Мунглам подошел к нему, взялся за рукоять Буревестника и наполовину вытащил его из ножен.

— Нет , Мунглам!

Но меч уже вырвался из ножен по своему собственному желанию. Элрик отбил руку Мунглама и сам взялся за эфес, но ему не удалось остановить меч, который взлетел вверх, увлекая за собой руку Элрика, и замер, прежде чем нанести удар.

Мунглам стоял с бесстрастным лицом, опустив руки. Но Элрику показалось, что в глазах его друга вспыхнул страх. Альбинос пытался удержать меч, заранее зная, что это невозможно.

— Пусть он сделает свое дело, Элрик.

Клинок рванулся вперед и пронзил сердце Мунглама. Кровь хлынула из раны, глаза Мунглама затуманились, наполнились ужасом.

— О… нет… этого я не ожидал!

Элрик в оцепенении никак не мог извлечь Буревестник из сердца друга. Энергия Мунглама потекла по мечу в жилы Элрика, но и когда все жизненные силы его маленького друга перетекли в альбиноса, тот продолжал стоять, глядя на мертвое тело. Потом слезы потекли из малиновых глаз, рыдания сотрясли грудь, и тогда меч вышел из раны.

Элрик отшвырнул меч, и когда тот упал на камни, то не зазвенел, а издал звук, какой производит падающее человеческое тело. Потом он словно бы дернулся к Элрику, но остановился, и у альбиноса возникло ощущение, что тот наблюдает за ним.

Элрик взял рог и поднес его к губам. Он протрубил, провозглашая наступление ночи на новой Земле. Той ночи, которая должна предшествовать рассвету. И хотя звук рога был исполнен торжества, Элрик вовсе не торжествовал. Невыносимое одиночество и невыносимая скорбь одолевали его. Он продолжал трубить, откинув назад голову. А когда эта нота стала замирать и ее торжественное звучание перешло в затухающее эхо, которое в большей степени отражало страдание Элрика, над ним в небесах над землей стали образовываться какие-то огромные очертания, словно вызванные звуком рога.

Это были очертания огромной руки, держащей весы. Элрик увидел, как весы начали выравниваться, и наконец обе чаши оказались на одном уровне. И это немного облегчило скорбь Элрика, который теперь выпустил из рук рог Судьбы.

— Хоть что-то, — сказал он. — Даже если это иллюзия, то довольно утешительная.

Он повернул голову и увидел, что меч поднялся с земли, пронесся по воздуху и оказался рядом с ним.

— Буревестник! — закричал он, и тут адский клинок ударил его в грудь.

Элрик почувствовал ледяное прикосновение меча к своему сердцу, потянулся рукой, пытаясь ухватиться за клинок пальцами, тело его пронзила судорога. Буревестник высасывал душу из самых глубин существа альбиноса, и Элрик ощущал, как все его «я» переходит в меч. Теперь, когда жизнь из него перетекала в клинок, он понял, что это было суждено ему с самого начала — умереть таким образом. Он убивал этим мечом своих друзей и любимых, похищал их души, чтобы подкрепить свое слабеющее тело. Меч словно бы изначально вел Элрика к этому концу, будто альбинос был всего лишь проявлением Буревестника, а теперь возвращался в тело меча, который на самом деле никогда и не был настоящим мечом. И, умирая, Элрик снова зарыдал, потому что понял: та часть души меча, которая являет собой его, Элрика, обречена на бессмертие, на вечную борьбу.