Ник Орли: Великий друид

Ранним летним утром, когда свет солнца, поднимавшегося над линией горизонта, стер с неба звезды, стражники у ворот Тарантии по команде офицера сняли тяжелый засов, вынули из-под створок деревянные клинья и неторопливо распахнули прочные створки из окованных железом лубовых досок. Мощные петли были хорошо смазаны, ворота открывались легко и без скрипа.

В город въехали припозднившиеся вчера путники, ночевавшие у городских стен, а из города выехали самые торопливые и предусмотрительные — чтобы не дышать пылью от встречных торговых обозов и телег крестьян, везущих продукты в город. Чуть позже через ворота выехал на хороших конях отряд всадников, вооруженных, но бездоспешных — десяток королевских гвардейцев, юноша лет четырнадцати, рослый, но еще не вошедший в мужскую силу, и высокий широкоплечий мужчина лет сорока с лишним, выделявшийся своей мощной фигурой даже среди отборных воинов королевства Аквилонии.

— Видал? — кивнул вслед кавалькаде один из стражников. — Король Конан с наследником куда-то в дальний путь собрались.

— Почему ты думаешь, что в дальний?

— Так одеты для долгой дороги. Когда король выезжает в ближние города, одевается более пышно. И охрана тогда в парадной форме едет. Когда на охоту — то с ним едут егеря, придворные. Когда на войну — оруженосцы с доспехами.

— И куда, ты думаешь, они поехали?

— А вот это уже не нашего ума дело.

— Чего уж так-то? Сказал бы просто — не знаю!

— Придержи язык, пока его тебе не подрезали! Если было бы надо, то перед выездом короля заранее проехали бы гонцы, чтобы известить кого надо и подготовить проезд короля со свитой. А если этого не сделано, значит, государь не желает лишней огласки. Вот не болтай лишнего.

Всадники тем временем пересекли широкую равнину и скрылись за поросшими лесом холмами. Путь их лежал на север. Ехали они довольно долго, в темпе обычного воинского перехода, не торопясь, но и не расслабляясь. Оставались позади деревни и возделанные поля, давно обжитые места сменялись густыми лесами, потом снова начинались вырубки, появлялись дымки кузниц и пекарен, а дорога тянулась все дальше и дальше. Наконец король скомандовал остановиться на привал и повернул своего коня к ближайшему леску.

Здесь всадники спешились и пустили коней отдыхать, сами тоже устраивались в тени деревьев. Один из гвардейцев, расстелив свой плащ, выложил на него хлеб и нарезал его крупными кусками. Король взял два куска хлеба и предложил один из них сыну. Тот взял хлеб и с недоумением спросил:

— Это у нас такой обед сегодня?

— А чем тебе не нравится? Если ты проголодался — ешь.

— Я не понимаю, отчего нельзя было взять с собой чего-нибудь более приемлемого? Или пообедать в любой из встречных деревень? И куда мы вообще едем?

— Пойдем-ка, — сказал Конан и неторопливо направился в сторону от места привала. — Мы едем в Киммерию. На мою родину. На родину твоих предков.

— Что, прямо сейчас? — удивился Кони: — Без подготовки, без предупреждения? У меня ведь тоже были кое-какие свои планы на ближайшее время!

— Мы едем прямо сейчас, — твердо ответил король. — У меня все подготовлено. А если твои замыслы окажутся несколько нарушены, то поверь мне, что это на самом деле не важно. Если захочешь, ты сможешь осуществить их после нашего возвращения, а если они будут нарушены непоправимо, то не стоит о них и жалеть. Не пойми это как пренебрежение к твоему мнению. Тебя учили лучшие учителя, которых я мог найти, ты много знаешь о мире, умеешь фехтовать и имеешь представление о королевских обязанностях. Но в королевском дворце не всегда понятна настоящая жизнь. А жизнь часто ломает безупречно налаженный порядок, опрокидывает тщательно продуманные планы и развеивает как дым мечты и стремления.

— Но зачем же самому устраивать переворот в своей жизни?

— А просто так! Ты знаешь, в юности я немало странствовал, повидал мир, одержал множество побед. А последнее время я сижу в Тарантии, занимаюсь государственными делами и не могу оторваться от них! Королевский долг держит меня крепче тюрьмы и надежнее железных цепей. Но если я создал порядок, который держится только моей волей, то я хотел бы увидеть и понять это до того, как это окажется непоправимо. Да и тебе, сын мой, полезно будет отдохнуть от городских стен и торжественных церемоний, чтобы увидеть настоящий живой мир. Я бы хотел, чтобы ты увидел его так, как я. Хотя мир постепенно меняется, и я сам не знаю, что увижу в родных местах.