Леонард Карпентер Леонард Карпентер - Конан-изгнанник

Несмотря на все тревожные мысли, Конан, не задумываясь, повернул на запад. В конце концов, мелькнуло в его голове, злые духи часто охраняют сокровища. Почти полные мешки с водой свисали с седельных лук верблюда. Сухое мясо и финики еще не опротивели седоку. Неведомая опасность Талиба представлялась Конану завесой, прикрывающей драгоценную награду за дерзость.

Ближе к вечеру разразилась песчаная буря. Конан едва успел рассмотреть на горизонте нечто похожее на склоны пологих холмов, как поднятый ветром песок скрыл от глаз даже то, что находилось в нескольких шагах. Конан приготовился пережидать бурю в течение всей ночи. Но к закату ветер неожиданно стих, оставив остывающую пустыню под покровом черного бархата ночи с бесчисленными огоньками звезд.

Такая ночь отлично подходила для продолжения путешествия. Но отдыхать днем, в самую жару, означало бы заплатить солнцу не меньшую дань, чем продолжая путь под его палящими лучами. Поэтому Конан решил воспользоваться ночной прохладой для отдыха.

Наутро ветер снова поднял тучи песка. На этот раз он дул в противоположную сторону. Сквозь его завывания Конану в полусне послышался странный звук: тяжелые колеса поскрипывали и стучали по камням, словно где-то рядом двигались телеги обоза какой-то неведомой армии. Но ни единой тени, ни единого силуэта не смог увидеть откинувший одеяло и вскочивший на ноги Конан сквозь плотную завесу песка и пыли.

Хотя до скалистой гряды, казалось, рукой подать, Конан потратил почти целый день, чтобы добраться до нее. Такие шутки часто выкидывала коварная пустыня. Наряду с иллюзорными видениями и миражами, она частенько меняла расстояние до реальных предметов, то приближая, то удаляя их, чем приводила на край смерти многих и многих путешественников.

Верблюд вскарабкался на очередной уступ, и глазам Конана открылся совершенно другой пейзаж. Пустыня, оставшаяся позади, напоминала дно древнего мертвого моря, кипевшее на горизонте еще одним песчаным штормом. Впереди же лежала пересеченная местность, похожая на поверхность Луны, изошедшей над горизонтом и светившей с кобальтово-пурпурного неба.

Равнина тянулась до терявшихся в сумерках почти вертикальных склонов северных гор, среди которых торчали Клыки Зафура. Тут и там по плоской ровной поверхности были разбросаны груды валунов и каменные монолиты — словно гигантские идолы, сломанные и сметенные рукой неведомого великана.

Неподалеку от Конана, на полпути к ближайшим отрогам гор Отчаяния, лежали руины города, давно разрушенного и покинутого жителями. Еще ближе, перемешиваясь с обломками скал, тянулась темная полоса растительности — кустов и невысоких деревьев, — что явно указывало на наличие воды.

По скудным описаниям кочевников Конан понял, что перед ним лежал оазис Талиба, Города в Пустыне. Он тронул поводья и понял, что верблюду пришлось по душе его решение: животное широкими шагами поспешило вперед.

Но, даже перейдя на галоп, скакун не смог достичь цели до наступления ночи. Стемнело, лишь последние лучи солнца подсвечивали снизу нависшие над пустыней облака.

Конан проехал еще немного и в сумерках увидел перед собой пальмы, выросшие в расщелинах между камнями, и ручей, пробивавший себе дорогу меж гранитных валунов. Найдя ровную площадку с большим количеством зелени для верблюда, Конам спешился, собрал сухих веток и развел костер.

Руины города с трудом угадывались в темноте, немногим отличаясь от просто разбросанных камней. Поглядывая в их сторону время от времени, Конан все же решил, что стоит подождать до утра с их осмотром. Ручей, у которого он остановился, явно был источником воды для древнего города. Нигде поблизости не было следов пребывания человека — ни постоянных жителей, ни даже стоянок караванов или кочевых племен. Странно, подумал он, с удовольствием глотая прохладную воду, текущую в тени скал и валунов. Скорее всего, источником не пользуются, решил он, следуя древнему заклятию, витающему над разрушенным городом. Остановившись вдалеке от руин, вверх по течению, Конан рассчитывал избежать его действия. Горячая каша из фасоли и размоченных фиников была на вкус лучше или, по крайней мере, отличалась от тех же продуктов, съеденных всухомятку, особенно если запивать ее водой, не считая глотки. Наевшись, Конан устроился на земле между костром и верблюдом, завернулся поплотнее в одеяло, чтобы не продрогнуть на дувшем с северных гор ветру, и заснул.