Леонард Карпентер Леонард Карпентер - Конан-изгнанник

— Я был одним из жрецов в Сарке, едва ли не моложе тебя, когда наш бог спустился на город Иб. Я не был верховным жрецом, тот погиб вместе с принесенными в жертву. Но я был его помощником и наблюдал за городом издалека, чтобы быстрее принести в Сарк весть о пришествии Вотанты. И весь ритуал я запомнил наизусть.

— Город Иб был разрушен семь веков назад, Солон.

— Может быть. Что мне до этого? Принеся новость в Сарк, я, обезумев, долго бродил по пустыне, пока не набрел на эту пещеру, где и лег, истощенный до смерти. Знай, что и во мне была слабость веры, такая же, как и в тебе. Меня спас Меч Онотиманоса

— Ты тоже бездушен благодаря его силе?

— Наверное. Мне пришлось это сделать самому. Может быть, я чуть ошибся, и сейчас я подозреваю, что часть души вернулась в меня, как плохо выполотые сорняки возвращаются на поле. Как видишь, отсутствие души ничем не повредило мне. Скорее наоборот. Милостью Вотанты я прожил долгую жизнь.

— Достаточно долгую. Даже слишком.

Неожиданно бросившись вперед, Куманос схватил старика за горло и за плечо, подняв легкое тело на высоту своих глаз.

— Теперь, когда ты перелил мне чашу своей мудрости, придется покончить с твоей бесполезной жизнью.

Повернувшись, Верховный жрец размахнулся и бросил сопротивляющегося отшельника на оскалившийся череп у стены. Один из острых шипов глубоко вошел в голову Солона, налетевшего на него

Отвернувшись от дергающегося в агонии тела, Куманос собрал нужные предметы из наследия учителя и вышел в ночную тьму. Теперь, обретя за прошедший день столь многое, Верховный жрец не видел никаких трудностей на пути к достижению своей цели — служению великому богу Вотанте.

Босая танцовщица, изгибаясь и извиваясь, двигалась по песчаной площадке перед большим костром. Неуловимым движением руки с ярко наманикюренными ногтями одна из тонких, почти прозрачных шелковых накидок, скрывавших тело девушки, была брошена в огонь. Легкий всплеск яркого пламени — и от куска ткани не осталось даже пепла. Лишь облако невесомого дыма поднялось к черному ночному небу.

Танец Шарлы и сам по себе напоминал пульсирующее пламя. Так, по крайней мере, казалось Конану, наблюдавшему за нею. Легкие шажки, быстрые пируэты, прыжки — четко в такт все ускоряющемуся ритму цимбал. Сидя рядом с костром, киммериец ясно видел, как сквозь оставшийся шелк блестит вспотевшая кожа на животе девушки. Чтобы и самому не взмокнуть от жара ила танца, Конан передвинул свой стул подальше под навес.

Караванный квартал Оджары представлял собой лабиринт низких строений и проходов между ними, сходившихся к большому центральному двору, прямо за Таможенными воротами. Здесь был колодец и стойла, а места хватило бы для верблюдов и лошадей полудюжины больших караванов и для палаток и шатров их погонщиков. Караван-сараи и трактиры, обслуживающие караванный квартал, были построены в форме открытых в одну сторону зданий. Перед отсутствующей стеной лежал каменный очаг. Во время песчаных бурь помещения закрывались на ночь, тяжелыми войлочными шторами.

Эту ночь лишь один караван проводил в Оджаре: что поделать — не сезон. Да и груз этой процессии, направлявшейся дальше на запад, был непригодным для городской казны — соль. Пожалуй в Стигии этот товар был настолько редок, что ради такого каравана иной правитель мог поднять целый отряд своих воинов. Со своего места Конан мог видеть черное небо, мерцающие звезды, чей слабый свет вырисовывал городскую стену чуть ниже отделявшую сам город от караванного квартала.

Танец приближался к своей кульминации. Это можно было почувствовать по возбуждению среди зрителей — погонщиков верблюдов, все ближе и ближе подбиравшихся к центральному костру. Но Шарла хорошо знала свое дело. Она легко ускользала от тянущихся к ней рук, а когда от толпы отделялась и направлялась к ней очередная нетвердо стоящая на ногах фигура, легким движением ноги девушка отправляла в глаза слишком нетерпеливому зрителю облако песка.

Еще одно покрывало полетело в костер и взметнулось к небу легким языком пламени. Оставались еще два из первоначальных семи. По крайней мере, так казалось Конану, если, конечно, он не сбился со счета, перепутав покрывала танцовщицы и кружки крепкого арака, выпитые им за вечер.

Представление шло к концу. Изголодавшиеся без женщин кочевники стеной приближались к танцовщице. Шарле пока удавалось держаться на расстоянии от жадно тянущихся к ней рук.