Александр Ломм - Ночной орёл

Воображение Кожина стало рисовать картины одну ужаснее другой. Он представлял себе, как десант напоролся на засаду немцев и был частью истреблен, частью захвачен в плен; как в ночном лесу в зареве костров разыгралась короткая кровопролитная схватка, которой он, Кожин, не слышал лишь потому, что лежал в лесной чаще без сознания.

Да, да, произошло непременно что-то ужасное и непредвиденное. Иначе ничем невозможно объяснить, что товарищи его бросили, не стали искать ни его, ни рацию и ушли. Что же делать? Прежде всего — освободиться от парашюта!

Кожин осторожно расстегнул пряжки на груди. Но когда попробовал перевернуться на спину, прежняя огненная боль сотрясла его тело. Он громко застонал и мгновенно покрылся испариной. Отдышавшись, подумал:

«Если сломан позвоночник, то выход один — пулю в висок, и конец. А может, только ребра?… Хорошо, если бы только ребра…»

В этот момент где-то рядом явственно послышался шорох. Словно чья-то рука раздвигала колючие ветки густой еловой поросли. Что такое? Зверь? Враги?… В любом случае — опасность! Собрав все силы, Кожин приподнялся на руках и сел, прислонившись спиной к шершавому стволу. Эта операция была мучительна до слез, но, выполнив ее, он почувствовал удовлетворение — убедился, что позвоночник цел.

Сумка с парашютом осталась на виду. Ну и черт с ней! Пусть лежит! Спрятать ее все равно нет ни сил, ни времени. Да это теперь и неважно.

Вытащив из-за пазухи пистолет, подвешенный на ремешке под мышкой, Кожин отвел предохранитель и напряженно всмотрелся в чащу. Зловещий шелест повторился ближе.

А тут боль в спине и груди снова окатила огненной волной. Только не потерять сознание!.. Только бы не даться живым!.. Это теперь самое главное!..

Кожин поднял пистолет. Теперь он отчетливо слышал чьи-то осторожные шаги. Кто-то пробирался к нему через заросли молодняка. Кто? Свои или враги? Кожин приготовился встретиться лицом к лицу с любой неожиданностью.

Шаги затихли на краю чащи. Отчетливо доносилось чье-то прерывистое дыхание. Кто там затаился? Почему не выходит? Или видит поднятый пистолет и не знает, как поступить?…

— Эй, выходи! Выходи, а то стрелять буду! — крикнул Кожин по-чешски (перед вылетом в Чехословакию его полгода обучали языку).

В ответ послышался шепот и сдавленный женский возглас. У Кожина отлегло от сердца — если женщина, значит, не немцы.

Он опустил пистолет и повторил уже более миролюбиво:

— Выходите, не бойтесь!

Зеленые ветки качнулись, и на поляну вышли мужчина невысокого роста в шляпе, стройная девушка в платке и мальчуган в берете. У мужчины и девушки были в руках лукошки.

Доктор Коринта вплотную подошел к Кожину, склонился над ним, несколько мгновений всматривался в его исцарапанное, в страшных кровоподтеках лицо. Покачал головой, раздельно произнес:

— Я врач.

— Что? Врач? Какой врач?…

— Да, я врач. Самый обыкновенный. А вы — советский парашютист, партизан. Вы очень сильно разбились. Я вижу, вы нуждаетесь в помощи, и я помогу вам.

Это было как чудо из волшебной детской сказки. У Кожина даже закружилась голова и все поплыло перед глазами, настолько ситуация показалась ему нереальной. Но он тут же взял себя в руки. Нельзя распускаться, нельзя! Он солдат! Солдат, заброшенный в тыл врага. Это не сказка, а грозная действительность, которую не одолеть без жестокой борьбы.

Кожин вздохнул и облизнул пересохшие губы.

— Врач… — проговорил он через силу, пронзительно всматриваясь в добродушное усатое лицо доктора Коринты. — Врач… Но как вы сюда попали? В такую глушь!..

Ведь до города Б. более пятнадцати километров!..

Коринта покачал головой.

— Вы ошибаетесь, друг мой. До города Б. отсюда не пятнадцать, а целых сорок километров. Мы пришли не из Б., а из К-ова. Это полчаса ходьбы.

— Из К-ова?… Не слышал… Странно… Но почему так далеко до Б.?… Впрочем, я не это хотел спросить… Вооруженных людей вы тут, в лесу, не встречали?

— Вы имеете в виду партизан?

— Да, да, партизан!

— Нет, не встречал. Да в этом лесу и не может быть никаких партизан. Это лес небольшой, открытый, окруженный полями и деревнями. Но зачем вам это теперь?

Разберетесь потом. Ведь вам плохо, очень плохо!..

— Ладно, доктор. Я вам верю. Скажите еще вот что. В этом К-ове есть немцы?

— Есть. Рота автоматчиков.