Ник Харрис - Конан и цепь оборотня

— Разве такое возможно?

— Постарайся! Иначе не жить ни тебе, ни твоему другу!

Юноша вдруг завыл. Тихо, заунывно. Широко открыл рот и вытянул шею, как взлетевший на плетень петух, собирающийся кукарекать. От его красоты не осталось и следа. Теперь перед Конаном: стоял вурдалак с горящими кровавыми глазами, искаженным потусторонней злобой лицом и торчащими из слюнявой пасти клыками.

Киммериец усмехнулся, и королева посмотрела на него с ненавистью. Вой мерзкого упыря перешел в свист, от которого заложило уши. Конан шагнул вперед и занес кулак для удара. Но противника на месте не оказалось. Размытое, смазанное движение — и удар со спины. Воину показалось, что в поясницу со всего ходу врезалась телега с грузом. Мигом повернувшись, он отскочил в сторону, избежав еще одного коварного удара в спину. Быстрота противника была невероятной. Глаз не мог уследить за его перемещениями, виделись только белесые полосы размазанных световых пятен. Конан вновь ощутил удар по почкам, затем еще и еще. Ну и подлая же тварь! Пользуясь нечеловеческим умением мгновенно перемещаться, он будет бить в спину до тех пор, пока… Об этом не хотелось даже думать. Не хотелось представлять, во что превратится его спина через несколько минут.

Если в схватках с демонами Конана спасала быстрота и ловкость, то теперь могла помочь только сила. В скорости он полностью уступал необычному противнику. Его нужно схватить! И тогда он не сможет порхать за спиной, как мотылек вокруг свечи!

Изменив тактику, Конан попытался поймать увертливого вампира. Он прыгал из стороны в сторону, стараясь предугадать, где противник окажется в следующее мгновение, чтобы ухватить, сжать, раздавить его тонкие кости! Морщась от боли в спине, на которую продолжали сыпаться удары, Конан метался, надеясь хотя бы случайно столкнуться с юношей. Но вурдалак, казалось, растворился в воздухе. И только саднящая боль напоминала о том, что он все еще кружит неподалеку и наносит коварные, предательские удары. Конан, рассыпая проклятия, продолжал неожиданно прыгать в стороны, нырять, нагибаться, крутиться юлой и, наконец, столкнулся с невидимым противником, успел вцепиться в его холодную руку. Вурдалак взвыл, пытаясь вырваться. Но Конан с рычанием сжал пальцы, чувствуя, как хрустнули под ними тонкие кости упыря. Затем раскрутил его, как пращу, и со всего маху приложил об пол.

Эхо прокатилось по залу. Закричала королева. Что-то торопливо говорил Хепат. Вурдалак, вновь став прекрасным юношей, без движения лежал на полу.

— Ты!.. Ты убил его! — рыдала королева, — убил моего сына! Ты умрешь за это!

— О, Кром! — воскликнул Конан, — я же не знал!..

Хепат тянул за руку, показывая на меч и доспехи.

— Скорее! Одевайся, бежим!

Королева исчезла вместе с телом сына. Свет вспыхнул с такой яростью, что Конан почти ничего не видел. Хепат помог надеть доспехи и пояс с мечом.

— Сейчас она вызовет демонов! Бежим!

— Да куда бежать?! — Конан яростно выругался. — Я пытался найти выход!..

— Я знаю! — кричал Хепат. — Мне рассказал Эскиламп… во сне!..

Спотыкаясь и рыча от досады, гном побежал прочь из тронного зала. Широким шагом Конан двинулся следом, от души надеясь, что подсказки волшебника Хепату не приснились. Они, конечно, именно приснились, но, как утверждал гном, по воле Эскилампа.

Сияние пульсировало в такт биению сердца. Прозрачные стены пришли в движение. Замок пытался поймать и раздавить ненавистных смертных, один из которых осмелился убить сына королевы.

Хепат, окончательно очнувшись от колдовского сна, уверенно находил дорогу. Прошли несколько сверкающих залов, пробежали, ныряя под сжимающиеся арки, через пульсирующие коридоры. Не обращая внимания на появляющиеся и исчезающие лестницы, переходы и залы, Хепат твердо держался нужного направления.

— Скоро! Скоро выход! — гном с утроенной энергией бросился вперед и… остановился в страхе и замешательстве.

Посреди очередного сверкающего зала возвышалась огромная, косматая фигура. Демон стоял неподвижно, как скала, вытянув кривые лапы с длинными, обломанными когтями. В целом он походил на недавнего знакомого — пещерного медведя. Только в отличие от заросших шерстью медвежьих глаз, огромные, как плошки, кровавые очи демона горели неугасимым рубиновым огнем.

Поросшее бурым медвежьим мехом брюхо свисало к самому полу, превращая фигуру чудовища в подобие каменного истукана. Из-под брюха торчали коричневые ступни, увенчанные расслоившимися и тоже обломанными когтями. Очевидно, демон не был молод. Но старость не превращала его в слабого противника, скорее, наоборот — опыт всегда много значил в схватках.