Роланд Грин - Волшебный туман

Махбарас был почти благодарен ужасному крику в ночи, который отвлек внимание его врагов и полностью заглушил шаги его людей. Теперь их нападение уж точно окажется внезапным и даст им преимущество.

Махбарас выкинул из головы мысль, что высвобожденная в ночи магия может не делать различий между победителем и побежденным. Это была магия Повелительницы…

Конан ждал приближения атакующих до последнего момента. Он получил уйму предупреждений не только от часовых, которые, не вступая в бой, отступали, но и от окружавших его скорбящих.

Среди них была и Бетина, которая не утратила ни присутствия духа, ни ума, хотя сильно боялась того, что могло выпасть на долю Фарада там, на линии часовых. Стонала и выла она вполне убедительно, а в промежутках между стонами сообщала Конану численность противника. Когда цифра дошла до трех сотен и больше не возрастала, Конан шумно вздохнул.

Соотношение сил было почти равным и гарантировало скорее битву, чем резню. Но киммериец не очень доверял своим людям. Когда бой закончится, между ними и Долиной Туманов не должно остаться особых преград. То есть военных преград.

Конан придвинулся настолько, чтобы видеть, как часовые отступают, пробегая мимо лучников, засевших за наваленные в кучу камни, чтобы иметь возможность беспрепятственно стрелять через головы своих товарищей по рядам врагов. Приближающиеся шаги стали теперь громче воя в небе.

Затем из ночи вынырнул первый из врагов. Худощавый и в драной одежде, он ловко перепрыгнул через носилки Конана, чтобы грудью встретить кинжал Бетины.

На фоне его предсмертного крика все остальные звуки казались шепотом. Конан скатился с носилок, одновременно обнажив и кинжал, и меч, встал на ноги. Оба клинка, когда их обнажили, нашли живую плоть, и два врага рухнули, прежде чем Конан отошел на три шага от носилок.

Третий противник уставился на киммерийца, вереща, словно ужаленная пчелой обезьяна.

— Прошу прощения за возвращение из мертвых, но у меня есть работа, — извинился Конан. Его меч чиркнул, и голова третьего разбойника соскочила с плеч. Он упал навзничь на пути четвертого, оказавшегося достаточно ловким, чтобы избежать меча Конана.

Удар этот оставил глубокую царапину на левой руке этого воина, а талвар тот держал в правой, поэтому ничуть не утратил ни скорости, ни ловкости. Конан сделал финт кинжалом, вынуждая противника нанести яростный рубящий удар, приводящий его в пределы досягаемости меча киммерийца, который и закончил схватку, вскрыв разбойнику грудь, разрубив половину ребер и достав до сердца и легких.

Конан убил четырех воинов за считанные секунды. Его воскрешение из мертвых напугало не так много врагов, как он надеялся.

Теперь на Конана напал кряжистый малый с поседевшей бородой. Руки у него были почти такими же длинными, как у киммерийца, и он обладал почти такой же силой, но не был столь проворен. Конан не воспользоваться быстротой своих ног на горном склоне, где со всех сторон таились враги.

Поэтому они с бородатым сражались довольно долго для такой схватки, то есть, проще сказать, целую минуту-другую. Им не мешали драться ни друзья, ни враги, что могло быть проявлением рыцарства, но скорее всего, было вызвано тем, что двое противников сплели вокруг себя такую паутину звенящей стали, что никакой осмотрительный человек не смел к ним приблизиться.

Бородач дважды пустил кровь Конану, и киммериец учел, что это путешествие подарило ему больше шрамов, чем обычно. Затем его противник нанес рубящий удар, и Конан захватил его клинок своим кинжалом. С силой толкнув назад, киммериец зажал оружие противника, а затем с размаху обрушил свой меч на врага.

Он ударил плашмя. Конану требовался пленник. Этот человек должен много знать о Долине Туманов! Кроме того, этот боец был слишком хорошим противником, чтоб убивать его без веской причины.

Удар сбил воину шлем набекрень, заставил его зашататься, но не оглушил. Противник качнулся назад, освобождая клинок и выхватывая из-за пояса короткий нож горца. Конан двинул ему коленом в пах и врезал эфесом меча в челюсть, но и этих двух ударов оказалось не достаточно. Воин слабо ткнул Конана ножом, коснувшись иссеченной шрамами груди киммерийца. А затем покачнулся и упал, выронив клинок из обмякших рук.

Конан отступил на шаг от павшего противника и огляделся. Во всю работали лучники с кучи камней. Стрелы пролетали так близко, что был слышен свист, с которым они рассекали воздух, несмотря на неестественный крик неведомого существа. Но крики, раздававшиеся, когда стрелы поражали разбойников, звучали еще громче. Конан насчитал в пределах броска копья с полсотни корчившихся или неподвижно лежащих фигур.