Кирилл Бенедиктов: Блокада-1 Охота на монстра

Она с силой хлопнула ладонями по коленям.

– Из-за тупицы Мюллера мы провалили операцию. И к тому же спугнули Сато. Теперь выследить его будет в тысячу раз сложнее.

– Что будем делать, Мария? – спросил Фрицци. Если бы опытный криминалькомиссар слышал, с какой интонацией задан этот вопрос, он окончательно убедился бы, что женщину и ее охранника связывают не только служебные отношения.

– Мне придется доложить фюреру о провале. Гнев фюрера падет на меня, это неизбежно. Но я постараюсь убедить его в том, что работа с предметами должна быть поручена специальным командам «Аненербе». Это единственный выход.

Мария фон Белов, личный адъютант Адольфа Гитлера и первый заместитель руководителя общества «Наследие предков» Вольфрама Зиверса, откинулась на подушки и прикрыла глаза. Перед ее мысленным взором предстал маленький тщедушный японец, державший в руках отлитую из серебристого металла змею.

– Поехали, Фрицци, – скомандовала она. – У нас мало времени. К обеду мы должны быть в Вевельсбурге.

Тарас с самого начала знал, что с этого задания не вернется.

Ночью ему приснился Бог. Бог плыл высоко в небе, огромный, золотой, похожий на невесомую статую. С ног Бога свешивались почти до земли живые цепочки из людей – мужики, бабы, солдаты в вылинявшей на солнце форме, босоногие детишки. Тарас во сне подпрыгнул и обхватил худые лодыжки какого-то деда, пролетавшего совсем невысоко над ним. Некоторое время они плавно летели над полем, и Тарас удивлялся, как это Богу не тяжело тащить такую ораву людей. Но тут Бог начал подниматься выше и выше, Тарас испугался и разжал руки. Он упал в мягкий стог сена и некоторое время лежал неподвижно, глядя, как удаляется, исчезает среди облаков сверкающая золотая фигура и уцепившиеся за нее люди-муравьи. Потом он проснулся и ясно понял, к чему был сегодняшний странный сон.

Тарас брился, поглядывая в треугольный осколок зеркала, когда за спиной у него возник майор Кошкин. Особист, по своему обыкновению, передвигался бесшумно, но Тарас его засек: в осколке блеснули разбегавшиеся от надраенных пуговиц майора маленькие солнечные зайчики. Щегольства этого Тарас не одобрял: в лесу такие блестящие пуговицы ни к чему, только снайперов приманивать.

– Как настроение, Тарас Иваныч? – спросил Кошкин. Возможно, он рассчитывал, что у Тараса дрогнет рука и он порежется. Но Тарас ему такого подарка делать не собирался.

– Как у картошки, товарищ майор, – не торопясь, ответил он.

Под козырьком майорской фуражки образовалась глубокая задумчивая морщина.

– Это как?..

– Если сразу не посадят, то потом обязательно съедят.

Морщина разгладилась.

– Ага, – сказал Кошкин. – Шутка такая, да?

Тарас не ответил – старательно добривал правую щеку.

– Это хорошо, что ты шутишь, Тарас Иваныч, – вздохнул майор. – Потому что, когда человек шутит, это значит, он оптимист. А оптимизму нам сейчас ох как не хватает…

«Кому это – нам?» – хотел спросить Тарас. Майор Кошкин появился в отряде неделю назад, но вел себя так, словно был с партизанами с самого начала – с горячих дней августа 41-го, когда немцы рвались к Киеву, не жалея ни людей, ни бензина. Тогда Тарас и пятеро парней из его роты как-то очень быстро оказались за линией фронта – немцы, уничтожив отступавший с боями полк, перекатились через немногих выживших, как волна перехлестывает через прибрежный валун, и ушли дальше на восток. Тараса и его бойцов приютили жители Озерищ – на пару дней, пока деревню не заняла подошедшая с запада немецкая часть. Староста в Озерищах оказался настоящим мужиком, а не сукой, как в иных местах. Немцам, само собой, кланялся – а попробуй тут не поклонись – но своих не выдавал. Может, потому, что те, кого он прятал, не были ни жидами, ни комиссарами – простые солдаты, такие же вчерашние крестьяне, как и он сам. Тарас, правда, уже десять лет не нюхал землю – как призвали в Красную армию в тридцать первом, так там и остался, застряв на нижней ступеньке служебной лестницы. «Вечный старшина», смеялись над ним в полку. Только где теперь этот полк?..

Вместе с Тарасом и его бойцами в лес ушли еще трое крепких озерищенских мужиков. А потом отряд стал расти, как на дрожжах – уже к зиме под началом Тараса было двести партизан. Спокойно жить фрицам не давали – нападали на деревни, где квартировали оккупационные части, убивали мотоциклистов, повесили двоих старост, очень уж преданно служивших немцам, пустили под откос несколько эшелонов с соляркой. Но и не наглели – Тарас своих людей берег. Немцы, конечно, охотились за ним, но без особого успеха. Выследили однажды бывшего агронома, тайком навещавшего в Пружанах жену. Агроном под пыткой рассказал, на каком из болотистых островков находится партизанский лагерь. Айнзатцкомада окружила островок в предрассветных сумерках. Тишина взорвалась лаем овчарок, лязганьем передергиваемых затворов и хриплыми командами на ломаном русском. А потом грянул еще один взрыв – на этот раз настоящий.