Олаф Локнит - Камень желаний

На первый взгляд, ничего необычного. Но если взглянуть на изумруд, станут заметны пробегающие внутри камня зеленые искорки, а если коснуться камня, то человеческий палец окутает малахитовое сияние и проскочат безболезненные тонкие молнии. Именно благодаря данным свойствам медальона Ши Шелам принял решение немедленно продать его одному из знакомых магов — простому человеку с колдовством связываться не следует. Ибо, как было выяснено на собственном горьком опыте последних лет, сие чревато мелкими и крупными неприятностями…

— Не возьму, — решительно сказал Герат, отодвигая прочь медальон. — Добудете что-нибудь более… гм… понятное — милости прошу в гости. Не желаю покупать кота в мешке! С магией древних шутки плохи! Откуда мы знаем, вдруг завтра из этой штуковины вылезет нечто клыкасто-когтистое и выразит желание мной позавтракать? Или превратит Шадизар в огромную кучу навоза?

— Зачем лишний раз трудиться? — уныло вопросил Ши. — И к чему превращать навоз в навоз? Ты можешь хоть приблизительно определить, какими свойствами обладает медальон? Чтобы мне было проще говорить с другими покупателями? Например, он может обращать медь в золото или даровать глубоким старцам великую мужскую силу?

— Ни то, и ни другое, — покачал головой волшебник. — Предполагаю, что этот артефакт был создан альбами для управления… Управления чем-то, о чем мы не знаем. Видишь, на металле выгравированы руны повеления?

— Не разбираюсь, — отрекся Ши.

— Альбы умели приказывать существам сверхъестественным. Демонам, драконам, духам… Это давно позабытое искусство.

— Может, мы тогда пойдем? — густым баском сказал Конан, вставая с кресла. — Прости, уважаемый, за беспокойство.

Ши с сожалением посмотрел на кувшин «Либнума» опустошенный только наполовину. Киммериец поднял приятеля за ворот.

— Рекомендую обратиться в лавку Аль-Руди из Турана, на улице Красного Тигра — с улыбкой посоветовал Герат. — Пятьдесят ауреев он не даст, но на два десятка можете рассчитывать смело.

— Два десятка? — возмутился Ши. — Камушек вынем, платину переплавим, продадим ювелирам. Выручим не меньше тридцати пяти золотых… Спасибо, Герат!

Конан завернул драгоценность в тряпку и сунул под рубаху.

— Эй! — окликнул волшебник гостей, направившихся к выходу в сад. — А плата за консультацию?

— Жадина, — буркнул Ши, полез в пояс, извлек монетку и бросил ее на стол. — Этого хватит?

— Благодарю, друзья! — расхохотался Герат, узрев перед собой самую мелкую медяшку с гербом Заморийского протектората. — Обязательно приходите еще!

— Куда ж мы денемся… — не оборачиваясь бросил Ши и вместе со своим высокорослым дружком исчез за резной дверью.

Волшебник покрутил в пальцах жалкую, тусклую монетку. Жестом подозвал дворецкого.

— Отнеси в сокровищницу, — сказал Герат, отдавая монету слуге. — Эти полоумные не знают, чем разбрасываются. Чеканка времен короля Аргилло Второго, этому кругляшку целых шестьсот пятьдесят лет! У любого собирателя редкостей за него можно выручить сорок золотых! Эх, молодежь, молодежь…

— Мой господин, а куда пропал золотой амулет Митры, который висел на эфесе аквилонского меча из твоей коллекции?..

Герат поглядел на редкий клинок, на дверь, снова на клинок, что висел на ковре рядом с многочисленными собратьями, и едва не задохнулся от хохота. К невероятному удивлению рассерженного и чересчур наблюдательного дворецкого, Герат только махнул рукой и выдавил, сквозь слезы:

— Куда пропал? Да какая разница? Куплю другой!

Атику — нынешнюю великую любовь Ши Шелама — Конан открыто не одобрял.

Атика носила облик тощей взбалмошной девицы в голове которой бушевал не просто ветер, а самый настоящий ураган. О понятии «благочиние» Атика имела самое отдаленное представление и, как следствие, благочиния не придерживалась. Впрочем, в Шадизаре такое отношение к жизни было в порядке вещей и Конан начал к этому привыкать.

Но к Атике молодой киммериец привыкнуть никак не мог — это не женщина (какая, к демонам, женщина?! Девчонка сопливая!), а самое настоящее стихийное бедствие, почище любого смерча! Ши Шеламу, однако, Атика безумно нравилась — он полагал, что это нелепое существо является если уж не олицетворением женщины его мечты, то стоит весьма близко к лучезарному идеалу.

Идеал, в отличие от абсолютного большинства легкомысленных приятельниц Ши, был обременен ремеслом. Как утверждала сама Атика, ремесло это было стократ серьезнее и важнее любых других приличествующих женщинам занятий, начиная от банального рукоделья и заканчивая трудами на ниве ублажения сильной части человечества в многочисленных увеселительных заведениях Шадизара.